Жизнеописание Йосефа
Профессор Нахум Сарна [1]
(К недельной главе Ваешев)
Жизнеописание Йосефа – один из наиболее пространных и полных библейских сюжетов. Хотя в нем и заметно переплетение разных традиций, это ни в коем случае не сборник отдельных рассказов. Перед нами – цельное повествование, созданное талантливым искусным рассказчиком, располагавшим целым арсеналом литературных приемов.
Довольно необычным является светский характер биографии главного героя. Чудесные и сверхъестественные элементы отсутствуют здесь практически начисто. За исключением единственного эпизода, в котором к тому же участвует Яаков, а не Йосеф, в этом рассказе нет ни божественных откровений, ни жертвенников или других религиозных ассоциаций. В отличие от жизней Авраама, Ицхака и Яакова, Всевышний ни разу не позволил себе непосредственное вмешательство в судьбу Йосефа.
С другой стороны, в этом рассказе поразительно мало конкретных деталей. За исключением загадочной страны Гошен, в рассказе нет никаких названий мест. Имени фараона, которому служил Йосеф, мы тоже не знаем. При этом жизнеописание Йосефа изобилует упоминаниях о законах, обычаях и жизни нееврейских народов – то есть рассказами о вещах, которые библейских авторов обычно не интересуют. Возможно, это объясняется тем, что переселение евреев в Египет было слишком уж судьбоносным событием – прологом грандиозной драмы рабства и освобождения, ставшей важнейшим мотивом всей библейской теологии.
Вместе с тем это переселение, имевшее, согласно Писанию, непреходящее духовное значение, стало последним звеном в цепи в высшей степени земных, преходящих, незначительных и даже подлых поступков. Отцовский фаворитизм, наушничество, ревность, самолюбивые мальчишеские сны – все эти неприятные моменты семейной жизни, чреватой большой трагедией, стали тем сырьем, которое Провидение использовало для достижения своих целей.
Жизнеописание Йосефа начинается портретом семнадцатилетнего подростка, не вызывающего особых симпатий. «Худые слухи» о своих братьях, которые он доводил до отца, также не прибавляли ему любви в их глазах, равно как и разноцветное платье, которое отец подарил Йосефу – возможно, чтобы компенсировать неприязнь других братьев. Не очень понятно, что представляло из себя это одеяние, которое Тора неопределенно описывает как «разноцветную рубашку», однако нет никаких сомнений, что это был знак особого расположения, проявлением роскоши, а возможно, также намеком на особый, высший статус – в будущем такое платье станет отличительным знаком девиц из царского дома. Как бы то ни было, для братьев эта одежда стала очередным проявлением ненавистного фаворитизма и поводом для дальнейших конфликтов.
Еще более серьезной причиной разлада стали сны Йосефа. Сильные эмоции, которые они вызвали, становятся понятны, если рассматривать их в контексте своего времени. В библейском мире сновидения считались каналом связи с богом: во сне Всевышний являлся царю Герара Авимелеху, праотцу Яакову и Лавану. В каждом из этих случаев присутствие Бога ощущалось совершенно недвусмысленно, а Его посыл был предельно ясен. Однако в случае со сновидениями Йосефа – равно как и с более поздними снами хлебодара, виночерпия и фараона – дело обстояло совсем иначе. Вместо слов в них присутствовали символы, они были загадочны и требовали истолкования.
Джеймс Тиссо, Йосеф рассказывает братьям свой сон
В свете этого не стоит удивляться, что сновидения нередко вызывали беспокойство. Непонимание их истинного смысла означало невозможность получить информацию, которая могла оказаться жизненно важной. Отметим также, что ни в одном из этих таинственных снов нет явного присутствия Бога. Тем не менее, все по умолчанию согласны, что именно Он является источником информации, которую хочет донести до нас сон. Разумеется, это не значит, что древние не признавали, что бывают и «просто сны». Они признавали, и именно поэтому на протяжении всего жизнеописания Йосефа вещие сны неизменно снятся парами – чтобы подтвердить их важность.
И в Египте, и в Месопотамии – то есть в обоих величайших центрах древней ближневосточной цивилизации, расположенных на противоположных концах Плодородного полумесяца – толкование снов было чрезвычайно развитой наукой, породившей обширную специальную литературу, посвященную этой теме. Один из дошедших до нас египетских папирусов, написанный около 1300 до н.э., и утверждающий, что он есть копия документа, написанного по меньшей мере еще на 500 лет раньше, фактически является справочником-сонником, в котором последовательно приводятся символы и их толкование. Сонник сообщает, к примеру: «Что он видит большую кошку – хорошо, [у него] уродится большой урожай; что он смотрит в глубокий колодец – плохо, заключат его в тюрьму», и т.д.
Фараон Эхнатон и его семья поклоняются богу Атон
Таким образом, представление, что сны предсказывают будущее, было общепринятым, и этого было достаточно, чтобы братья отнеслись к сновидениям Йосефа достаточно серьезно. Считалось, что сон неотделим от конкретного человека, и из этого следовало, что сам сновидец несет определенную долю ответственности за свои сны. Поэтому то, что во сне Йосеф видел себя господином и повелителем, выдавало его истинные сокровенные желания, и в то же время свидетельствовало, что они вполне могут осуществиться. Эти сны и породили столь сильную ненависть, что братья серьезно обсуждали человекоубийство.
Возможность поквитаться представилась, когда Яаков послал Йосефа к страшим братьям, пасущим скот далеко от дома. Из Хеврона Йосеф отправился в Шхем, а оттуда в Дотан, где и был схвачен братьями. Этот маршрут полностью совпадает с древней дорогой к западу от Иордана, шедшей с севера на юг через холмистую местность вдоль всего палестинского водораздела. Упомянутые населенные пункты были важными городами на этом тракте. Дотан, город в Изреельской долине, был раскопан в 1953 году. Известно, что этот город существовал уже в 3000 г. до н.э.
В Дотане братья сорвали с Йосефа разноцветную рубаху, бросили его в яму, а затем продали в рабство проходившим мимо купцам-караванщикам, которые Тора называет то ишмаильтянами, то мидьянами. Эта «путаница» могла быть вызвана переплетением двух разных сюжетных традиций, однако не исключено, что ишмаэлиты в данном случае – не этноним, но термин, обозначающих любых торговцев-кочевников. В пользу этой гипотезы свидетельствует ремарка, объясняющая откуда у мидьян золотые серьги: «сказал им Гидон: прошу у вас одного: дайте мне каждый по серьге из добычи своей. Были у тех золотые серьги, так как они ишмаильтяне» (Шофтим, 8:24). Купцы, кем бы они ни были, доставили Йосефа в Египет и продали там на рынке рабов.
Йосеф, проданный братьями в рабство. Иоганн Ф. Обербек, 1816
В древнем Египте основным источником поставки рабов были войны с соседними государствами. Процветала и «мирная» работорговля – и Сирия, и Палестина исправно поставляли живой товар на египетские рынки. Два египетских документа красноречиво описывают этот бизнес, построенный на человеческих страданиях. Один из них – завещание фараона Аменемхета III (конец XIX века до н.э.), в котором тот отпускал на волю четырех азиатских рабов, полученных в подарок от брата. Однако гораздо больший интерес представляет папирус, написанный ок. 1740 года до н.э., в котором приводится список слуг, живущих в имении. Список насчитывает 95 имен, из них 37 семитских. В каждом случае имени предшествует указание: мужчина/женщина из Азии. Женщины работали ткачихами, мужчины и дети – домашней прислугой, поварами, пивоварами и кладовщиками. Если взрослые сохранили семитские имена, их дети уже носили египетские. Эти рабы не были военнопленными, поскольку список был составлен в эпоху, когда Египет не воевал в Сирии и Палестине, зато процветала торговля между этими странами и Египтом. Таким образом, продажа Йосефа полностью соответствует тому, что известно об импорте рабов из Ханаана в Египет.
Караванщики продали Йосефа некому Потифару, придворному фараона и начальнику царских поваров. Хозяин Йосефа носил почти такое же имя, как его будущий тесть Потифера – возможно, Писание сознательно «обрезало» имя первого, чтобы отличить одного от другого. Имя Потифар соответствует упоминаемому в египетских источниках имени Па-ди-па-ре – «тот, кого даровал [бог солнца] Ра». Имена, включающие компонент Па-ди и обращение к божеству, часто встречаются в древнеегипетском ономастиконе.
Тора называет Потифара сар а-табахим. Слово табах соответствует древнеегипетскому слову, изначально означавшему «повар», а впоследствии – любого человека, прислуживавшего вельможам, князьям или царям.
К сожалению, Тора не сообщает имени фараона, которому служил Потифар. Титул «фараон» изначально был сочетанием двух слов пер-оа – «великий дом», и относился к царскому дворцу. Лишь начиная с XV века до н.э. его стали использовать для обозначения царей. Перед нами – типичный пример метонимии, подобно тому, как в английском языке короля нередко называют the Crown («корона»).
Благодаря распорядительности и административным талантам Йосеф завоевал доверие хозяина, и вскоре стал его личным слугой и управляющим. Лиц, занимавших подобное положение, египетские источники называют мер-пер («надсмотрщик»).
Аутентичность египетских элементов жизнеописания Йосефа проявляется наиболее ярко, когда рассказчик переходит к описанию неудачной попытки жены Потифара соблазнить юношу. Сюжет о замужней женщине, пытающейся соблазнить постороннего мужчину, и, будучи отвергнутой, обвиняющей его в покушении на ее честь, широко известен в мировой литературе: достаточно вспомнить греческие мифы о Беллерофонте и Алтее или Ипполите и Федре, арабские сказки «Тысячи и одной ночи» или «Декамерон». Однако поскольку древнейшим из этих сюжетов является «Сказка о двух братьях», придуманная на египетской земле, именно она представляется наиболее интересной для анализа жизнеописания Йосефа.
Гвидо Рени, Иосиф и жена Потифара
Древнейший манускрипт, содержащий эту повесть, датирован 1225 годом до н.э. Однако египтологи не сомневаются, что эта сказка гораздо древнее, чем сохранившийся папирус.
Египетская сказка рассказывает о двух братьях, Бате и Анупе, которые жили вместе. Ануп был женат, Бата оставался холостяком. Однажды, когда Анупы не было дома, его жена попыталась соблазнить Бату, который благочестиво отверг ее домогательства. Понимая, что с ней будет, если муж узнает правду, женщина оклеветала беззащитного Бату. Юноше пришлось поспешно бежать из дому, спасаясь от Анупы, который желал расправиться с братом и бросился за ним в погоню. В конечном итоге Бате удалось убедить брата в своей невиновности, и тот убил жену и бросил ее тело в реку.
Маловероятно, что именно эта сказка стала непосредственным источником истории о Йосефе и жене Потифара. Однако в качестве египетской литературной темы она могла повлиять на художественную форму, которую выбрал библейский автор, создавший этот сюжет. Поэтому сравнительный анализ двух текстов поможет лучше понять особенности библейского повествования и, главное, его дух.
«Сказка о двух братьях» относится к жанру чисто развлекательной литературы. Ее текст щедро приправлен многочисленными мифологическими деталями, вроде говорящих коров, появляющейся из ниоткуда реки или воскрешения мертвых. Наибольшее отвращение вызывает момент, когда Бату отрезает от себя куски плоти и кидает их в реку на съедение рыбам. Всем этим элементам египетской сказки в Библии места не нашлось.
Еще одно разительное отличие между библейским и египетским сюжетом: Тора ничего не пишет о дальнейшей судьбе соблазнительницы, хотя для подобного рода литературы это весьма значимая тема. Связано это с тем, что библейский рассказ был предназначен вовсе не для развлечения, и не был написан ради самого себя. Рассказчика интересовали, во-первых, реакция Йосефа, а во-вторых, место этого инцидента в цепи событий, которые привели к возвышению Йосефа, его примирению с братьями и переселению евреев в Египет.
Портрет Йосефа-героя в этой истории разительно отличается от образа Йосефа в отцовском доме. История рассказана столь искусно, что мы испытываем к главному герою такую симпатию и так восхищены его благородством, что просто забываем обо всех недостатках, описанных в начале его жизнеописания. Отныне, не подозревая об этом, Йосеф становится инструментом божественного Провидения, а его поведение в момент соблазнения свидетельствует, что он достоин этой новой роли. В сложной ситуации юноша повел себя безупречно с нравственной точки зрения – особенно если вспомнить, что он был рабом, а рабское общество часто отличалось распущенностью. Кроме того, амбициозный Йосеф вполне мог бы решить, что роман с женой хозяина даст ему уникальную возможность для достижения своих целей и защите своих интересов.
О пропасти, отделявшей Израиль от соседних народов, красноречивее всего свидетельствуют аргументы, с помощью которых Йосеф отклонял постоянные домогательства своей соблазнительницы. Говоря с язычницей, юноша заявил, что если согласится, то не только нарушит доверие хозяина, но и согрешит против Бога. Это соответствует общему библейскому принципу, согласно которому нравственные законы носят универсальный характер, и, соответственно, обязательны для всех людей. Поэтому прелюбодеяние – не просто нарушение социальных норм или доверия, но прежде всего грех против Бога. Иными словами, источником человеческой морали является божественная воля, а не общественный договор; и она абсолютна, а не относительна. Как мы помним, ту же идею высказывал еще Авраам, опасавшийся, что его жена будет обесчещена жителями Герара: «И сказал Авраам: так как я подумал, что нет вовсе страха божия на месте сем, и убьют меня из-за жены моей» (Берешит, 20:11).
Идея, что мораль носит божественный, а не утилитарный характер, лежит в основе библейского законодательства и объясняет, почему оно относится к прелюбодеянию принципиально иначе, чем другие ближневосточные кодексы. Последние рассматривали прелюбодеяние как бесчестье, нанесенное мужу, которому поэтому и предоставлялось право решить, каким должно быть наказание. Тора, напротив, считает «аморалку» грехом перед Богом. Поэтому, вопреки ближневосточной традиции, она не дает мужу права решать судьбу прелюбодейки: «И кто прелюбодействует с женою замужнею, кто прелюбодействует с женою ближнего своего, – смерти да будут преданы прелюбодей и прелюбодейка» (Ваикра, 20:10); «Если найден будет кто лежащим с женою замужнею, то да умрут они оба: человек, лежавший с этою женщиною, и женщина эта; и истребишь ты зло в Израиле» (Дварим, 22:22).
(Продолжение следует)