Поэт, хасид, прототип героя Кафки

Один из самых известных рассказов Франца Кафки, «Превращение», начинается с того, что главный герой Грегор Замза «обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое». Об этом рассказе написано десятки исследований. В частности, есть гипотеза, что прототипом Замзы стал реальный человек – учитель Кафки пражский еврей Иржи (Мордехай) Лангер, с которым так же произошло удивительное превращение, шокировавшее многих современников не меньше, чем метаморфоза Замзы.

Блог Национальной библиотеки Израиля опубликовал недавно заметку, посвященную этому незаурядному человеку.

Иржи родился в 1894 году в зажиточной  еврейской семьи; он был младшим из трех братьев. Лангеры жили в богатом буржуазном районе за пределами пражского еврейского квартала, который большая часть евреев покинула в процессе эмансипации и аккультурации.

Родители Иржи не изменили вере предков, и даже придерживались некоторых обрядов. Однако иудаизм занимал в их жизни и помыслах чем дальше, тем меньше места. Брат Иржи впоследствии вспоминал:

Еще в детстве я наблюдал, как папа каждое утро обматывал ремешками довольно полную руку, позже этот ритуал уже перестал быть таким регулярным, а потом и вовсе стал редким — не знаю, что происходило тогда, когда я совсем ушел из отчего дома. Наматывая ремешки, он вслух читал древнееврейские молитвы, но уже не понимал их. По счастью, они были снабжены прекрасным чешским переводом. В еде мы долго придерживались кошера, но, главным образом, благодаря пани Юлии, ревностной католичке, которая в молодости служила у нашей набожной тетки-еврейки и затем, уже у нас, строго следила не только за нашей едой, но и за прочими предписаниями еврейской традиции. Внешне приверженность своей вере сводилась к регулярному посещению великолепной синагоги в нашем пражском предместье Королевские Винограды, участию в нескольких еврейских благотворительных обществах и открытому сердцу, как, впрочем, и кошельку для нуждающихся единоверцев. Не желая уступать дорогу конкурентам, отец подчас даже в субботу вставал за прилавок, однако возмещал он это тем, что свято выполнял обещание, данное якобы дедушке, не курить от пятничного до субботнего вечера, хотя, надо сказать, и был страстным курильщиком. Но в результате он всю субботу оставался таким раздражительным и несговорчивым, что в этот день лучше было не иметь с ним никакого дела.

В это время в Чехии шла ожесточенная борьба между немцами и чехами. Большинство пражских евреев были сторонниками немецкой культуры, однако Лангеры оказались в числе сторонников «чешской партии», и отдали детей в чешскую школу. Брат Иржи, Франтишек Лангер, впоследствии стал известным чешским писателем и драматургом.

Иржи (Мордехай) Лангер

Иржи, однако, пошел другим путем. В отличие от большинства своих еврейских сверстников, он считал себя, в первую очередь, евреем. Более того, в процессе духовных поисков он не только в совершенстве овладел ивритом, но и заинтересовался каббалой и хасидизмом, которые в глазах тогдашних европейских евреев казались олицетворением фанатизма, невежества и суеверий. (Время Мартина Бубера и других еврейских интеллектуалов с их романтическим взглядом на хасидизм и вообще иудаизм восточно-европейских евреев придет немного позже).

Духовные поиски привели Иржи в Польшу, ко двору одного из тамошних цадиков, Иссахара-Дова Рокеаха (Бельцкий ребе). Иржи изменился не только внутренне, но и внешне: облачился в традиционный хасидский костюм, отрастил бороду… Как писал Франтишек Лангер:

Отец сообщил мне, что Иржи вернулся, чуть ли не с ужасом, который я понял, когда увидел брата. Он стоял, сгорбившись, в потрепанном черном пальто от подбородка до самого пола, скроенном на манер кафтана, и круглой широкополой шляпе из черного плюша, сдвинутой на затылок, его щеки и подбородок обросли рыжей бородой, а от висков до самых плеч спускались закрученные пряди волос — пейсы. Все, что осталось от знакомого лица, — это мучнистая, нездоровая кожа и глаза, то усталые, то горящие. Брат не вернулся из Белза домой, в цивилизованный мир; брат привез Белз с собой.

 (Как тут не вспомнить ужас семейства Замза, когда Грегор превратился в насекомое?).

Бельцкий ребе рабби Иссахар-Дов Рокеах

Вернувшись в Вену,  Лангер вел аскетический образ жизни, питаясь  хлебом и луком, и передвигался стремительной походкой, как было принято среди хасидов.

На жизнь  Лангер зарабатывал уроками иврита, которым владел в совершенстве. Одним из его учеников стал тогда еще никому не известный Кафка, в одном из своих писем назвавший учителя «западным евреем, ассимилировавшимся в хасидизме». Кафка стал свидетелем отчуждения, возникшего между Лангером и его ассимилированным семейством.

После Первой Мировой войны Лангер близко сошелся с еще одним пражским еврейским интеллектуалом, другом и душеприказчиком Кафки Максом Бродом. Впоследствии Брод говорил,  Бродом, признававшим, что некоторые его произведения не были бы написаны без содействия Лангера.

В начале 1920-х гг. Лангер увлекся психоанализом,  и даже пытался  использовать идеи Фрейда для истолкования каббалистических текстов.

Наибольшую известность принесли Лангеру его исследования, посвященные каббале и хасидизму. 1937 году  на чешском языке вышел в свет его главный труд – «Девять врат. Таинства хасидов». Впоследствии книга была переведена на итальянский, немецкий и английский языки. В 2011 году московское издательство «Книжники» выпустило русский перевод «Девяти врат».

Белз хотя и маленькая, но старинная и знаменитая община. Прежде чем Шулем стал раввином в Белзе, раввинат представлял там не кто иной, как сам Мессия!

Мессия живет в каждом поколении. Никем не узнанный, он ведет уединенную жизнь. И не показывает себя миру по нашей вине. Но в тот раз весь мир знал, что Мессия уже здесь, что он живет в Белзе и что звать его Арон.

Да, весь мир знал об этом и радовался. И земляне, и небожители.

Лишь один дьявол не радовался. Не мог он примириться с мыслью, что ему придется распроститься с властью над миром и отдать бразды правления Мессии.

И он обратился в женщину. В женщину несказанной красоты и — что очень редко — необыкновенной мудрости. И, преобразившись так, отправился в путь.

Дьявол ходил из города в город и повсюду заводил ученые разговоры с выдающимися раввинами. Никто и не догадывался, кем могла быть эта ученая женщина. Но весь народ ученый, который она вовлекала в разговор, бывал разбит в пух и прах ее аргументами. Весть о ней облетела весь мир.

Реб Арон Мессия тоже возжелал скрестить мечи с этой удивительной женщиной.

Ах, трудно даже представить себе этот поединок Мессии с дьяволом! Творилось что-то невообразимое! Они едва не испепелили друг друга жаром своего дыхания. Своей мудростью и острословием выворачивали из земли скалы и одну о другую измолачивали в порошок!

В 1939 году Лангеру удалось покинуть Европу и уехать в Палестину, где он был известен как автор поэтического ивритского сборника Пиютим ве-ширей иедидут («Стихи и песни дружбы»). Он скончался в 1943 году в Тель-Авиве.

Богатый архив Лангера, содержащий письма, фотографии, рукописи и многочисленные печатные материалы, был передан Национальной библиотеке профессором Довом Саданом. Здесь он хранится вместе с бумагами других пражских еврейских интеллектуалов начала прошлого века: Макса Брода, философа Гуго Бергмана и, конечно же, Кафки.

Михаил Курляндский