Евреи в эпоху Империи; «Великий синедрион» (1806)

Двести лет назад, 5 мая 1821 года, на острове св. Елены скончался Наполеон Бонапарт, величайший полководец и государственный деятель, оставивший глубочайший след в истории европейских народов, включая евреев.

Предлагаем читателям отрывок из классического труда французских историков  Эрнеста Лависса и Альфреда Рамбо “История XIX века”, рассказывающий о еврейской политике императора.

Спустя несколько лет Наполеон ощутил необходимость «организовать» и еврейский культ. В силу постановлений Учредительного собрания евреи приобрели гражданское равноправие; однако несмотря на то, что они были обязаны приносить гражданскую присягу, они не отреклись от своей национальной обособленности и не вполне вошли во французское общество. В 1805 году обратило на себя внимание императора дело эльзасских евреев, связанное с продажей национальных имуществ и ссуд, повлекших за собой чересчур строгие репрессивные меры против их должников. После горячих дебатов в Государственном совете Наполеон приостановил на год исполнение приговоров, состоявшихся по искам эльзасских заимодавцев. Затем он решил вытравить еврейский дух обособленности, заставить евреев отказаться от преимуществ и ограничений их вероисповедания и подчинить последнее государству, как и прочие культы. Способ, который при этом применил Наполеон, заслуживает внимания. С католиками, у которых есть и общее вероучение и общий глава, он мог заключить конкордат. К протестантам, не имеющим ни общего вероучения, ни общего главы, он применил акт власти. Но что было делать с евреями? Они не имели общего главы, но у них было общее вероучение. Это вероучение некогда охранял в известной мере «великий синедрион», и если бы он теперь, в 1806 году, еще заседал в Иерусалиме, то Наполеон несомненно вступил бы с ним в переговоры. Но «великий синедрион», впрочем никогда и не пользовавшийся абсолютной верховной властью в делах еврейской веры, был теперь лишь далеким воспоминанием. А Наполеон хотел иметь перед собою какой-нибудь живой авторитет, который мог бы изъяснить ему принципы, исповедуемые евреями по вопросам гражданского общежития, и уверить его, что ни одно из религиозных правил не грозит безопасности государства. Так как подобного авторитета не было, он решил его создать.

Императорским декретом 30 мая 1806 года в Париже созывалось собрание еврейских именитых людей в числе ста одиннадцати человек, которые должны были быть выбраны французскими и итальянскими префектами. Этому собранию официально поручалось «обсудить меры к улучшению еврейской нации и к распространению среди ее членов любви к искусствам и полезным ремеслам». На Моле, Порталиса и Паскье была возложена обязанность руководить работами этого собрания в качестве императорских комиссаров. Они поставили перед собранием несколько вопросов, чрезвычайно важных с политической точки зрения, но имевших весьма далекое отношение к «полезным искусствам и ремеслам». Так как его ответы оказались удовлетворительными, то 10 декабря того же года в Париже было созвано под именем Великого синедриона новое, более многолюдное собрание, в которое были приглашены прислать своих делегатов все синагоги Европы.

Императорские комиссары поставили перед Великим синедрионом те же вопросы, что и перед собранием еврейских имрнитых людей: «Признаете ли Францию своим отечеством? Считаете ли себя обязанными защищать ее и повиноваться государственным властям? Совместима ли военная служба с вашими религиозными верованиями? Принимаете ли единобрачие, узаконяемое гражданским кодексом, вопреки пятикнижию, разрешающему многобрачие? Полагаете ли, что правила честности и гуманности, которые вы признаете обязательными по отношению к вашим единоверцам, обязательны для вас также и по отношению к французам?» Великий синедрион постановил принципиально, что Моисеево законодательство разделяется на предписания религиозные, которые неизменны, и политические, которые могут меняться сообразно обстоятельствам, и что, следовательно, гражданские узаконения евреев могут сочетаться с гражданскими узаконениями страны, в которой они живут. Таким образом, французские евреи должны признавать Францию своим отечеством, отбывать в ней военную службу (во время которой соблюдение субботы и других обрядов, не совместимых с этой службою, упраздняется), соблюдать ее законы о браке и разводе, считать свои договоры с французами столь же обязательными для себя, как и договоры с единоверцами, воздерживаться от ростовщичества и поощрять своих детей к занятию полезными искусствами и ремеслами. Декретом 2 марта 1807 года эти «вероучительные постановления» были обнародованы и утверждены. Другой декрет обязал евреев, в целях облегчения набора рекрутов, принять фамильные прозвища, которых они до тех пор не имели.