Царица Иезевель, феминизм, Акива Ноф и блондинка на арабском базаре

Израильский поэт, журналист и политик  Акива Ноф плохо вписывался в стандартные рамки. Он был белой вороной везде. Левые считали его «крайне правым», в лагере «Херута» (и позже «Ликуда») он был тоже слишком «нестандартным», не желая идти строем и салютовать лозунгам… В области культуры он был из тех, кто видел в Библии не только окаменевшее прошлое, не только наследие «религиозного лагеря», но и не «что-то-там-этнографическое». И это тоже не облегчало его отношения с разными группами нашего донельзя политизированного общества. Им были созданы ряд баллад на библейские сюжеты. Которые получили огромную популярность, хотя я не уверен, что большинство певшего их народа понимало, что, собственно, заложено в этих «шлягерах». А образованные раввины и политики, как раз ловившие идеи баллад, звонили ему и журили за «неправильные чувства» автора по отношению к персонажам.

Начнем с общей информации. Декорации. 2800 лет назад. Столица северного Израильского Царства – Шомрон, дворец недавно погибшего в бою Ахава. Бунт высших офицеров. Фильм ужасов.

“А Иегу вступил в Изреель. Когда Иезавель услышала о случившемся, она подвела глаза сурьмою, красиво убрала волосы и встала у окна. Иегу как раз въезжал в ворота. «Как дела у Зимри́, убийцы своего господина?» – прокричала она ему. Иегу поднял голову к окну и спросил: «Кто здесь за меня? Есть кто–нибудь?» Из окон выглянули два–три евнуха.

«Сбросьте ее вниз!» – приказал Иегу. Ее сбросили вниз. Кровь брызнула на стену и на коней. Иегу проехал по ее телу.

Войдя во дворец, он сел пировать, но потом распорядился: «Позаботьтесь об этой прóклятой, похороните ее – все–таки она царская дочь!» Пошли хоронить ее, но нашли только череп, ступни и кисти рук.”

Мой перевод отрывков из известной песни (1971 года) Акивы Нофа об этих событиях.

Иезавель была чужестранкой,

дочь царя Сидона была чужестранкой.

Вот идут твои убийцы, царица. Вот идут.

В безумии скачут к твоему дворцу.

И толпы уже вопят в честь нового царя

Так же, как вчера вопили в твою честь.

Вот они уже у ворот города, обнажая свои меи,

Ломящиеся в ворота,

Жаждущие твоей крови рабы, которые будут править. (Как тут не вспомнить Киплинга!)

И их сердце не знает милосердия.

Скрой улыбкой, царица, свой траур

Не противься им, царица, –

Они всегда правы во всем…

 Сам Господь и пророки с ними,

И сыны пророков знают все,

Но не умеют миловать

(Потому что) Бог ревнивый, Бог Мщения с ними.

…Вспомни как пришла сюда, царицей из города Сидона, и все люди поражались твоей красе…

…вот, они уже лезут (на стены) рвутся в твой двор.

Подведи свои глаза. …

Укрась свою голову, причешись, нарумянь твое лицо,

Вот они уже приближаются,

И ваши взгляды встретились.

Жди бунтовщиков с улыбкой.

Спрячь в ней твою боль…

Густав Доре, Смерть Иезевель

Библейский рассказ о Иезевель обычно воспринимается (с удовлетворением!), как история о наказании Небес, постигающем злодейку, полное исчадие ада, язычницу, носителя чуждых евреям представлений о власти, толкавшую своего царственного мужа Ахава на преследования «учеников пророков» и их самих, на убийство слишком самостоятельного Навота, ставившего родовую честь наследственного владения виноградником выше прихоти царя.

Акива же увидел здесь подлинно шекспировскую трагедию. Для него это образ трагический (понятия хороший-плохой оставлены для сочинений в первом классе или передовиц газет!): «чужачка», всячески пытающаяся компенсировать косые взгляды в спину самоутверждением, аристократка в примитивном аграрном обществе, пытающаяся пусть и самыми кровавыми методами сохранить честь своего мужа-государя (как она ее понимает), своего рода «протофеминистка», не позволяющая себе принять образ женщины, типичный в окружающем ее обществе. А еще – хорошо понимающая, что такое толпа, чего стоят ее рукоплескания, как легко ею манипулировать. В частности и утверждениями, что чьими-то устами говорит божество. Ведь посланник Элиши (Елисея) помазал Иегу на царство при еще живом законном наследнике, сыне Ахава (погибшего в бою с врагами- арамейцами), и Иезевель – Йораме.

Судьба наследника была решена еще до того, чтобы он успел как-то себя проявить, он пал от стрелы нового помазанника. И чего стоит мнимая преданность двора : из окна ее выбросят дворцовые слуги, еще вчера падавшие ниц. Она хорошо понимает, что вождь бунта Иегу – такой же кровавый палач, как и его предшественники, и судьба его будет аналогична… А главное, она – носитель женского аристократического достоинства, готовая достойно встретить смерть. Тут мне вспоминается последняя сцена из фильма «Хартум», в которой генерал Гордон выходит в парадном мундире со шпагой и стеком в руках перед толпой обезумевших от крови махдистов …и толпа некоторое время пятится назад, прежде чем в него полетят копья… Судьба воздала Иезевель за дело, но это ничуть не требует от нас презирать ее …

Кстати, Иезевель фразой про Зимри (почему не обращается к Иегу?) тут создает линию почти софокловской темы родового Рока: военачальник царя Эллы Зимри , убивший Эллу и правивший всего 7 дней, был убит Омри, отцом ее покойного мужа Ахава, а нынешний вождь бунта Иегу, пославшей к ней убийц, был одним из высших офицеров в гвардии Ахава, подобно Зимри у Эллы.).

Если верить Акиве, он впервые задумался над образом царицы еще в 4 классе . В одном из интервью Акива , подумав, признался, что песня , при ее написании, начала жить своей жизнью, она стала носителем «политического содержания» , стала глубже простого пересказа сюжета, превратилась в тему: «лидер и толпа».

«Это песня, описывающая непостоянство тигра, называемого общественным мнением. Порою он восторженно подбадривает вас, и вы едете на его спине, а потом эта же толпа показывает вам свои хищные зубы». Ох, до чего же актуально это видится сейчас!

А теперь немного, после серьезного, немного улыбнемся. На фестиваль песен на библейские сюжеты песню вообще не приняли, комиссия в ней ничего не поняла. Тогда Акива записал ее сам в компании трех девиц в собственном исполнении. Запись отдал на радио Коль Исраэль, с которым сотрудничал и на армейское радио Галей ЦАХАЛЬ. И это было его триумфом. Песня мгновенно стала хитом, ее запела вся страна. А дальше произошла очень забавная, но и серьезная история: на «Коль исраэль» решили сделать из нее клип для единственного тогда канала еще черно-белого телевидения. Съемки было решено вести в Старом Городе. Когда Акива увидел «Иезевель»- у него отвисла челюсть…но режиссер был непреклонен.

«Шалом, я Пнина» пролепетала голубоглазая семнадцатилетняя блондинка в стиле Мерлин Монро, в мини-юбочке , с длинными ногами и топиком, мало чего скрывающим. Типичная финикиянка 🙂 , типичная аристократка 🙂 . Вся съемка велась на арабском рынке и в мусульманском квартале. Господа, чтобы оценить шок жителей (да и израильского властного истеблишмента ) –представьте, что на 22 съезд КПСС входит депутатка с пирсингом, фиолетовыми волосами , в шортах и с косяком в зубах…

Съемки были «вживую», без дублей и репетиций…главной проблемой было уменьшить лезущие в кадр лица прохожих и торговцев, загораживающих модель – Пнину Розенблюм, «гибрид» папы-ашкеназа из Германии и мамы-иракской еврейки. Она еще не знала,  что ей предстоит стать, по сути, первой бизнес-вумен Израиля (будущая миллионерша, дорогущая модель на модных показах, гендиректор косметической империи в 30-миллионным годовым доходом, пару месяцев- депутат Кнессета от «Ликуда», создатель собственной партии, дважды провалившейся на выборах, борец против высоких банковских ставок и комиссионных, персонаж многих светских скандалов, разводов и браков, держащая в руках очередного мужа, моложе ее на 13 лет, …).

Пнина Розенблюм. Фото 1973 года

Пнина была в эти 10 минут королевой, именно КОРОЛЕВОЙ. Шла в перекрестье обжигающих мужских взглядов наших джигитов, заставляла их головы поворачиваться не хуже, чем у сов… Нужно понимать, что в 71 году образ женщины в израильской культуре все еще во многом был весьма своеобразным: работница, крестьянка, студентка, спортсменка, солдатка, мать…. Об арабском или ортодоксальном еврейском секторах я уж и говорить не буду. А Пнина была там просто ЖЕНЩИНОЙ….собой, самоценной …. Безусловно – к библейскому образу злодейки-гордячки она отношения тут не имела, но то, что хотел сказать своей песней сам автор ей было сказано… Вряд ли тогда это понимал сам Акива Ноф… Вряд ли, кто понимал, что страна вступает в новую эпоху.

Михаил Эзер

Первоначально опубликовано в блоге автора.