Благочестивые гангстеры и раввины-самозванцы
Ровно сто лет назад, 17 января 1920 года, произошло событие, оставившее глубочайший след как в истории США, так и в американской и мировой культуре: вступила в силу 18-я поправка к конституции, гласившая:
Производство, продажа или же транспортировка дурманящего (intoxicating) спиртного внутри страны, импорт таковых в страну или же экспорт из страны в качестве напитков запрещены в США и на всех территориях, подпадающих под соответствующую юрисдикцию.
Введение сухого закона имело самые разные последствия, по большей части непредвиденные воинствующими сторонниками всеобщей принудительной трезвости. Причем, как это ни покажется удивительным, некоторые из них имело непосредственное отношение к еврейской религии.
Прежде всего, среди бутлегеров и гангстеров, связанных с незаконным траффиком спиртного, оказалось немало евреев. Причем, в отличие от еврейских революционеров или социалистов, многие из них не порывали с еврейской традицией. (Так же, как и в других странах, где существовала еврейская преступность, например, в межвоенной Польше). К примеру, в 1929 году полицейские попытались задержать Луиса Флейшера, Гарри Флейшера и Генри Шора – трех гангстеров из так называемой Пурпурной шайки, контролировавшей игорные дома и торговлю спиртным в Детройте. (Шайка не останавливалась перед убийствами, и считалась более жестокой, чем сам Аль Капоне и его парни). Для операции была выбрана… ортодоксальная синагога «Бней Давид», куда трое бандитов явились, чтобы принять участие в богослужении Судного дня. Правда, из этой затеи ничего не вышло: агенты переоделись хасидами, однако, будучи несведущими в еврейских законах, в перерыве закурили. Поняв, что здесь что-то нечисто, благочестивые гангстеры поспешили ретироваться.
Другой гангстер, Сэм Левин, отличался набожностью не только в Йом Кипур. Этот наемный убийца был правоверным ортодоксальным иудеем: носил под шляпой ермолку, ел только кошерное, и соблюдал субботу – кроме тех случаев, когда поступал заказ, который нельзя было выполнить в другой день. Впрочем, в субботу Левин отправлялся на дело только после того, как, облачившись в талит, произносил все положенные молитвы.
Абнер Цвильман, прозванный нью-джерским Аль Капоне, не отличался такой набожностью, как Левин. Однако и он хранил верность традиции. Когда умер его приятель, Цвильман отказался войти в помещение, где лежало тело, объяснив это так: «Я коэн, мне нельзя прикасаться к мертвому телу».
Еще один забавный «еврейский» казус возник вследствие особенностей американского законодательства. Поскольку вино играет важную роль как в католических, так и во многих еврейских ритуалах (кидуш, гавдала, свадьба, обрезание, пасхальный Седер и т.д.), лидеры обеих конфессий заявили, что сухой закон, проведенный во всей полноте, безусловно противоречит первой поправке, гарантирующей всем гражданам свободу вероисповедания. Поборники трезвости учли эту критику: согласно акту Вольстеда, содержащий подробную инструкцию, как будет воплощаться в жизнь восемнадцатая поправка, содержал специальный пункт, касающийся алкоголя, используемого в религиозных целях.
Католические священники получили разрешения использовать вино в церкви. С евреями дело обстояло немного сложнее, поскольку большинство «винных» ритуалов совершается дома, в кругу семьи. Поэтому закон возложил на раввинов обязанности своего рода посредников между общинами и государством. Раввины должны были подавать в соответствующие инстанции списки своих прихожан, после чего каждый из упомянутых в списке получал разрешение приобрести десять галлонов вина в год у специальных лицензированных поставщиков.
Наверное, не трудно догадаться, что эта хитроумная схема привела к стремительному росту как еврейских общин, так и числа раввинов. Как заявил чиновникам реформистский раввин Рудольф Коффе из Сан-Франциско, «впервые в истории еврейской религии появились чернокожие, желтокожие и даже краснокожие адепты еврейской религии». Причем в немалой степени своим появлением эти «евреи» были обязаны многочисленным раввинам-«самосвятам», число которых так же росло день ото дня.
Согласно законам некоторых штатов, человеку достаточно было собрать подписи десяти граждан, свидетельствующих, что предъявитель является раввином, чтобы получить соответствующую лицензию и секретаря штата. А с лицензией на руках единственным, что нужно было для получение право покупать вино, был список общины, составить который тоже было легче легкого: недолго думая, раввины-самозванцы просто брали первые попавшиеся имена из городских справочников, телефонных книг и других подобных источников.
Некоторые «евреи вина ради» все-таки считали нужным маскироваться. Согласно статье в San Francisco Examiner, опубликованной 9 сентября 1922, местная еврейская газета The Jewish World сообщала, что ирландцы, шведы, шотландцы и греки, живущие в Сан-Франциско, получают вино для религиозных нужд, «став Гольдштейнами, Блюмбергами, Зилберштейнами, Левинскими или придумав себе другие еврейские фамилии».
Некоторые еврейские лидеры начали призывать к отмене исключения для «сакраментального вина», дабы, как писала газета The Wisconsin Jewish Chronicle в передовице от 1 мая 1925, еврейская религия перестала быть «инструментом, служащим удобству и гнусным проделкам бутлегеров, контрабандистов и прочих недостойных и преступных элементов, связанных с нелегальной торговлей спиртным». Отдельные раввины даже утверждали, что иудаизм можно прекрасно исповедовать и без «ритуального» вина, особенно – если это необходимо, чтобы остановить многочисленных самозванцев.
Однако подобные призывы остались гласом вопиющего в пустыне. Нелегальная торговля спиртным, со всеми сопутствующими ей явлениями, процветала вплоть до 1931 года, когда была принята 21 поправка – первый и единственный случай в истории американского права, когда одна поправка к конституции отменяла другую.