Веселая еврейская Италия
Когда в конце XVII века будущий граф, дипломат и один из ближайших сподвижников Петра I, а тогда простой стольник Петр Андреевич Толстой побывал в Венеции, ему сразу же бросилось в глаза, насколько местные евреи отличались от привычных и хорошо знакомых ему польских «жидов» с их характерной одеждой, бородами и пейсами:
А паче всех народов много жидов, которые в Венецы имеют особое свое место, окруженно их еврейскими домами подобно городу, и двои в то место ворота; в том их месте построены у них две их божницы каменные; и домы их зело богатые, строение все каменное, пребезмерно высокое, в высоту в восемь и в девять житей. И будет всех жидов в Венецы без мала з десять тысеч. И зело там евреи богати, торги имеют великие; у многих жидов ходят по морю свои карабли, у одного жида караблей по семи и по осми есть собинных; а болши всего торгуют те евреи таварами дорогими: алмазами, яхонтами, изумрудами, лалами, зернами бурмицкими и жемчугом, золотом, серебром и иными, подобными тому ж вещми. Ходят те жиды в черном платье, строй платья их таковы, как купцы венецкие носят, и волосы накладныя носят изрядные, бороды и усы бреют.. Многие жиды в Венецы убираются по-француски, а жены их и дочери-жидовки убираются изрядно и зело богато по-венецки и по-француски, множество носят на себе алмазов и зерен бурмицких и иных каменей изрядных и запан дорогих. Народ жидовской в Венецы, мужеск и женск пол, изрядно благообразен.
Однако венецианские и вообще итальянские евреи отличались от польских не только внешним обликом. Некоторые их манеры и обычаи могли шокировать тогдашних ашкеназских современников – равно как и некоторых нынешних ревнителей еврейского благочестия.
В конце XVI века в небольшом итальянском городе Ровиго вспыхнул заурядный для любой еврейской общины спор о кошерности местной миквы. Как водится, мнения разделились: большинство раввинов считало микву кошерной, однако рабби Авталион из соседнего Консиглио (Consiglio) был с этим решительно не согласен. В разгар спора один из оппонентов бросил р. Авталиону следующую фразу: «Рабби, вы запрещаете воду, и разрешаете вино!».
Нынешнему читателю этот упрек может показаться странным. Однако современники прекрасно поняли, о чем речь: в отличие от подавляющего большинства тогдашних евреев, итальянские общины практически не считались с талмудическим запретом пить нееврейское вино (стам яйнам). Местные раввины об этом прекрасно знали, однако смотрели на это сквозь пальцы, считая отказ от нееврейского вина скорее проявлением благочестия, чем соблюдением запрета. Как свидетельствует р. Леон Модена (1571-1648), этот обычай возник задолго до его рождения, а среди тех, кто был не прочь пропустить рюмочку бароло или амароло, были известные и уважаемые раввины. Эти слова подтверждает и р. Шмуэль Йегуда Каценеленбоген из Венеции (1521-97), ведущий галахист своего времени, признавшийся, что и сам пивал нееврейские вина. Другой раввин, Шабтай Беер (XVII век), запрещал «светское употребление» нееврейского вина, однако, в случае необходимости, разрешал использовать его для кидуша и гавдалы. Общинные правила Пизы и Ливорны специальным пунктом запрещали евреям есть в нееврейских тратториях, однако разрешали пить нееврейское вино в небольших лавочках. Соответствующая практика сохранилась и в XIX веке, так что известный талмудист и издатель Нахман Натан Коронель советовал благочестивым евреям, оказавшимся в Италии, не удивляться и не протестовать, увидев местного еврея, пьющего нееврейское вино.
Вернемся, однако, в XVI век. Примерно в то же время, когда в Ровиго шел спор о микве, р. Моше Провенцале из Мантуи (ум. 1576) был задан вопрос о кошерности итальянского сыра ризотто, при изготовлении которого использовался винный уксус. Любой европейский раввин, не задумываясь, объявил был этот сыр некошерным. Однако р. Провенцале ответил дипломатически – что этот сыр запрещен «для самых благочестивых». Судя по всему, в последнюю категорию входили даже не все итальянские раввины: в середине XVII века два венецианских раввина, Моше Закуто и Шмуэль Абоаб, разбирали следующий случай: если некий раввин пьет дома только еврейское вино, однако вне дома – любое, можно ли доверять его свидетельству о кошерности вина, хранящегося у него в доме? (Закуто к однозначному выводу так и не пришел, Абоаб постановил, что верить такому человеку нельзя).
Вернемся, однако к «воде», т.е. к миквам. Поскольку климат в Италии был достаточно мягким, многие миквы были простыми бассейнами на открытом воздухе. Многим раввинам это не нравилось, поскольку, по их мнению, в темноте женщина не могла сделать все необходимые проверки. Тем не менее, в XVI-XVII веке многие еврейки продолжали окунаться под открытым небом, не слишком заботясь, и их при этом могут увидеть посторонние мужчины.
Возможно, столь «нескромное» поведение было связано с тем, что в это время в Италии получили повсеместное распространение общественные бани, где вместе мылись и мужчины, и женщины. Как писал испанский путешественник Педро (Перо) Тафур, для итальянцев посещение таких купален считалось столь же естественным, как для испанцев – поход в церковь. Евреи не составляли здесь исключения. Правда, руководство общин время от времени пыталось если не запретить, то, по крайней мере, ввести в определенные рамки столь сомнительное с точки зрения скромности времяпрепровождение. К примеру, раввин Иегуда Минц (1408-1506) издал в конце XV века следующее постановление: «Ни одна женщина не должна позволять мыть себя мужчине-нееврею, и ни один мужчина не должен входить туда, где моются обнаженные женщины». Однако есть все основания полагать, что этот запрет остался гласом вопиющего в пустыне.
Привычка видеть лиц противоположного пола не только в одежде привела к тому, что итальянские евреи нередко заказывали ритуальные объекты, украшенные не самыми скромными изображениями. Так, в библиотеке Еврейской теологической семинарии (США) хранится рукописная книга Эстер, украшенная изображениями полуобнаженных женских и обнаженных детских фигур; в экспозиции Музея Израиля можно увидеть бронзовый ханукальный светильник, увенчанный двумя русалками «топлесс», и т.д. Когда дело касалось не религии, а быта, нравы были еще свободнее: в том же Музее Израиля хранится серебряная шкатулка, на которой изображена женщина, совершающая ритуальное омовение – в полный рост и в полном соответствии с предписаниями Галахи, т.е. без одежды!
Подобные изображения можно было увидеть не только на предметах домашнего обихода, но и, к примеру, на брачных контрактах (ктуба) – официальных религиозно-юридических документах, которые зачитывают во время еврейской свадьбы. К примеру, 19 ноября 2015 года нью-йоркским аукционным домом «Кестенбаум и компания» за солидную и круглую сумму в 60 тысяч долларов была продана римская ктуба 1757, которую украсил некто Шмуэль Маноах, изобразивший на документе украсил обнаженных ангелочков-путти, а так же и полуголых и совсем голых женщин! И это не единственный пример. Так, на брачном контракте, подшисанном в 1697 году в Ницце, изображены Адам и Ева, оба в соответствующих костюмах. Итальянскую ктубу 1756 г. из коллекции Нью-йоркской публичной библиотеки так же украшают фигуры обнаженной женщины и двух путти, и т.д.
Вернемся, однако, к отношениям между полами. В этом вопросе нравы у многих итальянских евреев были куда более вольные, чем во многих других общинах. Помимо законных жен, многие уважаемые отцы семейств открыто содержали наложниц. К примеру, у известного банкира Шмуэля Абрабанеля, сына прославленного философа и комментатора дона Ицхака Абрабанеля, было три сына, Ицхак, Яаков и Иегуда. По завещанию при разделе имущества львиная доля досталась двум младшим братьям, поскольку старший, Ицхак, был сыном наложницы (скорее всего, бывшей служанки).
Иногда в связи с институтом конкубината возникали весьма интересные галахические вопросы. Так, упомянутому выше р. Моше Провенцале как-то поступил следующий запрос из Рима. Местный коген, прожив в бездетном браке десять лет, решил не разводиться, а завести наложницу, которая родила ему сына. Когда мальчику исполнилось тринадцать, он потребовал, чтобы его, как когена, вызывали к Торе первым. Некоторым римским евреям это показалось не слишком приличным, однако местный раввин заявил, что сын наложницы имеет полное право даже служить в Иерусалимском Храме! Р. Моше Провенцале, к которому стороны обратились за консультацией, полностью поддержал своего коллегу.
Впрочем, конкубинат, при всей необычности для тогдашней (да и современной) еврейской жизнью, был вполне почтенным, «буржуазным» институтом. Время от времени итальянские общины сотрясали сексуальные скандалы другой природы. Так, некий молодой еврей, поступивший в 1540-х в услужение преуспевающего банкира, быстренько охмурил его юную дочь. После того, как девушка забеременела, еврейский Труффальдино бежал в Рим, где тоже стал слугой еврейского банкира. И через некоторое время история повторилась, правда, на этот раз – с замужней невесткой хозяина. Для своих свиданий любовники обычно выбирали время вечерней молитвы, когда все мужчины находились в синагоге. Занятый делами, обманутый муж долгое время ничего не замечал, и лишь когда его жена родила совершенно нежданного ребенка, обратился к раввинам с вопросом, что ему делать.
Какой ответ получил бедный рогоносец, мы не знаем. Зато хорошо известно, чем закончился другой случай, который пришлось разбирать р. Ханании Финци из Феррары. Некая еврейка долгое время изменяла мужу со слугой, а когда рогоносец наконец-то развелся – захотела сочетаться с любовником браком по закону Моше и Израиля. С точки зрения буквы закона это было невозможно, однако р. Ханания, подумав, дал согласие на брак, поскольку любовники заявили, что в противном случае крестятся и обвенчаются в церкви.
Многочисленные проблемы возникали в связи с тем, что некоторые итальянские еврейки зарабатывали на жизнь древнейшей женской профессией. Только в Риме насчитывалось 30 еврейских проституток. Не были они редкостью и в других итальянских коммунах. Так, в 1575 органист собора в Кремоне был оштрафован за то, что имел связь с еврейской жрицей любви по прозвищу La Zenueza. В конце XVI века в Мантуе было три еврейских проститутки, в том числе мать и дочь, Нахла и Гила. Последняя пользовалась столь широкой популярностью, что в какой-то момент местный герцог (!) предложил дать за ней приданное, лишь бы она вышла замуж и поумерила свой пыл. Иногда из-за жриц любви возникали сюжеты, достойной Шекспира или Верди. Так, младший сын знаменитого раввина Леона де Модены, Звулон, был убит другим венецианским евреем, с которым Звулон не поделил благосклонность известной еврейской куртизанки Симхи (Аллегры).
Занимаясь вопросами, связанными с древнейшей профессией, раввинам порой приходилось проявлять чрезвычайную осторожность. Так, упомянутого выше р. Абуаба как-то спросили, как поступить с когеном, который содержит в качестве наложницы разведенную женщину, к тому же бывшую проститутку. После долгих размышлений раввин ответил, что хотя этот коген нарушает сразу несколько религиозных запретов, лучше оставить все, как есть, поскольку иначе женщина снова вернется на панель.
Однако самая большая проблема была связана с тем, что, как заметил еще поэт Эмануэль Римский (ок. 1265 – ок. 1330), «Любовь не возгласит: “Ave Maria”»: еврейские мужчины Италии регулярно вступали в романтические отношения со своими христианскими соседками. Поскольку такая любовь противоречила не только еврейским, но и церковным законам, с подобной «романтикой» боролось не только руководство еврейских общин, но и местные светские и церковные власти. Так, в Венеции еще в 1424 году был издан указ, согласно которому за связь с нееврейской проституткой еврею грозил штраф в 500 лир и шесть месяцев тюрьмы, а за роман с «приличной женщиной» – 1000 лир и год тюрьмы. В Савойе за первый роман с христианской полагался штраф в 50 скуди, а за каждый следующий – 100 скуди. Однако подобные правонарушения совершались столь часто, что в какой-то момент христианское правосудие стало относится к ним не слишком серьезно: к примеру, когда в 1539 некого еврея по имени Сальватус Монтелупоне застукали в постели с христианкой, местный суд оштрафовал его всего на один дукат, после чего отпустил на все четыре стороны.
Руководство еврейских общин использовало для борьбы с развратом любые средства. Так, в 1580 накануне ежегодного карнавала было принято решение предавать отлучению каждого, кто будет замечен в недозволенной связи с христианкой. В качестве «ограды вокруг закона» так же было запрещено танцевать с христианами противоположного пола, даже если танцы происходили в еврейском доме. Нарушитель должен был заплатить штраф в два золотых скуди, из которых один полагался доносчику. Однако даже самые строгие меры ничего не могли поделать с вольными нравами тогдашней Италии. Поэтому итальянским евреям то и дело приходилось утрясать соответствующие проблемы в христианских судах. В подобных скандалах время от времени оказывались замешанными весьма уважаемые люди – например, богатейший банкир Ашер Мешулам (Ансельмо дель Банко), или Ицхак Модена, отец будущего прославленного раввина.
Несколько более традиционные нравы были в еврейских общинах Сицилии. Тамошние евреи скрупулезно соблюдали запреты, связанные с нееврейским вином, и не были замечены в романтических связях с нееврейскими женщинами. Однако как удивленно заметил известный комментатор Мишны р. Овадия из Бартиноро, который по пути в Иерусалим посетил Палермо, «большинство местных невест встает под свадебный балдахин уже беременными». Впрочем, судя по всему, отцом ребенка обычно все-таки был будущий муж, а не посторонний мужчина.
Кто-то из читателей может спросить, зачем вспоминать эти скандальные истории, известные сегодня разве что специалистам по истории итальянского еврейства. На этот вопрос можно дать как минимум два ответа. Во-первых, поскольку во многих «пропагандистских» изданиях наших предков принято изображать исключительно праведными и благочестивыми людьми, отвлекающимися от изучения Торы только радо исполнения заповедей или добрых дел, стоит иногда напомнить, что эта картина является, по крайней мере, неполной.
А во-вторых, все «герои» этих историй, были, безусловно, «религиозными» людьми. Они получали хорошее еврейское образование, регулярно посещали синагогу, соблюдали кашрут и субботу (в архиве одного из итальянских местечек хранится жалоба проститутки, которой еврейский клиент отказался платить, сославшись на то, что сегодня суббота и у него нет денег). Поэтому тем из нас, кто любит сравнивать «век нынешний и век минувший» и рассуждать о «падении нравов» в современных еврейских общинах, возможно, стоит лишний раз вспомнить об этих и многих других подобных историях. И не слишком спешить с осуждением сегодняшних порядков.