Вавилонская башня (Недельная глава Ноах)

Профессор Нахум Сарна

В середине V века до н.э. греческий историк Геродот посетил Месопотамию и оставил подробный отчет о городе Вавилоне. Еще несколько десятилетий назад к сообщенным им сведениям относились с известной долей скептицизма. Однако современные археологические изыскания подтвердили многое из того, о чем писал «отец истории».

Среди прочего, Геродот писал о существовавшем еще в его время священном участке, посреди которого была воздвигнута громадная башня «длиной и шириной в 1 стадию. На этой башне стоит вторая, а на ней – еще башня, в общем восемь башен – одна на другой. Наружная лестница ведет наверх вокруг всех этих башен. На середине лестницы находятся скамьи, должно быть, для отдыха. На последней башне воздвигнут большой храм».

Среди современных исследователей существует консенсус, что Геродот и Библия описывают один и тот же знаменитый зиккурат, связанный с Эсагилой – комплексом зданий святилища бога Мардука.

Мардук, побеждающий чудовище Тиамат

Слово зиккурат происходит от аккадского закуру, означающему «возноситься ввысь». Так называли высокие башни, возводимые в священных местах. Далеко не в каждом городе была своя священная башня, однако в большинстве городов они имелись, причем нередко более одной. На сегодняшний день найдено свыше тридцати зиккуратов в ходе раскопок в двадцати пяти различных местах. Наиболее высокая концентрация обнаружена в Нижней Месопотамии. Архитектура зиккуратов не отличалась единообразием – одни башни были прямоугольными, другие квадратными. Однако обычно это были массивные, очень высокие сооружения, построенные в виде башен, стоящих одна на другой; к каждой башне вела внешняя лестница или пандус.

Вавилонский зиккурат, о котором говорит Библия, был одним из самых больших и известных. Построенный в восемь уровней, он возносился почти на 100 метров над своим квадратным основанием таких же размеров. Величественное сооружение было украшено двумя храмами: один находился у подножия башни, другой – на ее вершине.

Вавилонский зиккурат (реконструкция)

О предназначении зиккуратов мы поговорим позже. Пока же остановимся на любопытной библейской ремарке, касающейся материала, из которого строили вавилонскую башню.

Развитие монументальной храмовой архитектуры и возведение столь впечатляющих памятников стало возможным только благодаря изобретению кирпича. Задолго до 3000 года до н.э. люди научились делать строительные материалы, высушивая на солнце кирпичи, слепленные из грязи или глины. Впоследствии ценность этого изобретения многократно возросла благодаря появлению новой технологии обжига в печах. Обожженные кирпичи могли выдержать тяжесть высоких зданий.

Интересно отметить, что Писание специально упоминает, из какого материала была построена башня. Мы будем еще более удивлены, когда узнаем, что внутренняя часть зиккурата была построена из огромной массы грубых кирпичей, обожженных на солнце, и в свою очередь окруженных обшивкой из кирпичей, обожженных в печи. Следует помнить, что в Месопотамии «печные» кирпичи использовались практически исключительно для строительства дворцов и храмов, тогда как обычные дома строили из кирпичей, высушенных на солнце.

Важнейшая роль кирпича в месопотамской архитектуре нашла отражение в многочисленных аккадских текстах. Двуязычная история сотворения мира упоминает времена, когда «ни один кирпич не был положен, ни одной формы для изготовления кирпича не было сделано» – это явное признание масштабов строительной революции, вызванной изобретением кирпича. Энума Элиш, рассказывая о том, как боги основали Вавилон и строили местные храмы, пишет:

Как услышал Мардук эти речи,
Словно ясный день просиял он ликом:
«“Врата бога” постройте, как вы возжелали!
Кирпичи заложите, создайте кумирню!»
Лопатами замахали Ануннаки.
В первый год кирпичи для храма лепили.
По наступленье второго года
Главу Эсагилы, подобье Апсу, воздвигли.

Надписи на аккадских зданиях, прославляющие деяния великих царей, постоянно упоминают изготовление кирпичей. Кроме того, сегодня известно, что изготовление первого кирпича было важнейшим ритуалом, связанным со строительством или ремонтом храма, и что это действие было обставлено сложным церемониалом.

Удивление автора Писания вызвали две вещи, связанные со строительством башни. Хотя в добиблейской Палестине кирпич печного обжига был практически неизвестен, высушенными на солнце глиняными кирпичами пользовались достаточно широко. Но в палестинских холмах было достаточно камня, поэтому основным строительным материалом считался именно он. Поэтому эксклюзивное использование кирпича показалось библейскому автору интересной деталью, заслуживающей упоминания.

Еще более непривычным казалось использование битума в качестве строительного раствора. В Египте и Палестине раствор делали из того же материала, что и сами кирпичи. Однако в Месопотамии в строительстве активно использовали битум. Из-за плохого качества топлива в печах для обжига невозможно было поддерживать достаточно высокую температуру; в результате кирпичи получались хрупкими и пористыми. Поэтому, чтобы увеличить их компрессионную прочность и водонепроницаемость, при строительстве добавляли битумную мастику.

Эти особенности месопотамской строительной техники упоминаются во многих строительных вавилонских надписях, для которых фраза «из битума и обожженных кирпичей» является стандартной формулой. Этот факт привлек внимание не только библейского автора, но и Геродота, который писал о строительстве городских стен и рва:

Лишь только выкопали ров, то взятую оттуда землю стали употреблять для выделки кирпича. Изготовив достаточное количество сырых кирпичей, обжигали их в печах. Вместо цемента строители пользовались горячим асфальтом и через каждые тридцать рядов кирпича закладывали между камнями камышовые плетенки. Сначала таким образом укрепили края рва, а затем и саму стену.

В свете сказанного выше нельзя не удивиться хорошей осведомленности библейского автора о месопотамских технологиях описываемой эпохи. Кроме того, напрашивается вывод, что эта история рассказана с точки зрения человека, живущего не в Месопотамии.

О планах строителей Башни в Торе сказано: «И сказали они: давайте построим себе город и башню, главою до небес» (Берешит, 11:4). Эту фразу принято считать ключом к истории вавилонской башни; ее принято понимать как намерение строителей, восставших против Бога, ворваться в Его небесные чертоги. Однако это предположение кажется нам необоснованным.

Во-первых, сама идея, что люди могут физически взойти на небо, совершенно чужда Библии. Во-вторых, все, что мы знаем о месопотамской религии, позволяет с уверенностью сказать, что и строителям священных башен такая мысль просто не могла прийти в голову. В-третьих, когда Писание использует подобные метафоры, речь просто идет об очень высоких строениях – к примеру, о ханаанских городах говорится, что они «укреплены до небес» (Дварим, 1:28). И, наконец, в-четвертых, эта фраза является стереотипной для месопотамских надписей, особенно связанных со строительством и ремонтом зиккуратов. Так, в начале II тысячелетия до н.э. Гудеа, шумерский правитель Лагаша, говорил о храме Энину, что он «высился от земли до неба». Нипурский текст упоминает башню, «чья вершина достигает небес». Хаммурапи, правивший в XVIII века до н.э., называет себя «высоко поднявший главу Эанны… поднявший храм Эбарру, подобно небесному чертогу». В VII веке до н.э. Ассаргадон сообщил потомкам, что он «вознес до небес главу храма Ашура», которая «достигла небес». Более того, эта фраза постоянно использовалась в отношении вавилонского храма Мардука, где и стоял зиккутат. Это святилище называлось Эсагила – «дом поднятой головы». Обыгрывая название храма, автор Энума Элиш пишет, что боги «возвышенное в Эсагиле сотворили». Храм был отремонтирован двумя вавилонскими царями: Набопаласаром (626-605 до н.э.) и Навуходоносором (605-562). Оба царя упомянули об этом в многочисленных надписях, утверждавших, что они «высоко вознесли главу» башни, сделав ее «соперницей неба».

Таким образом, утверждая, что месопотамцы хотели построить «город и башню, главою до небес», библейский автор вновь продемонстрировал глубокое знание не только строительной технологии, но и технической терминологии, характерной для строительных надписей.

Согласно Торе, потомки Ноаха хотели «сделать себе имя» (Берешит, 11:4). На первый взгляд это выглядит как элемент мотивации строителей. Однако более глубокий анализ показывает, что эта фраза сказана как мы между прочим. Стремление к славе является глубоко естественным, и само по себе не заслуживает осуждения – более того, слава является частью божественного благословения Аврааму: «И возвеличу имя твое, и будешь благословением» (там же, 12:2). В свете того, что нам известно о месопотамских обычаях, можно смело предположить, что и здесь библейский текст отражает широко распространенную шумерскую, ассирийскую и вавилонскую практику.

Имена величайших правителей связывались со строительными проектами, не только ублажавшими небожителей, но и обеспечивавшими монархам-строителям посмертную славу. Имя и титул правителя вырезали на кирпичах и цилиндрических печатях, которые помещали в фундаменте зиккуратов.

О Гудее, царе Лагаша, одна из надписей сообщает, что «благодаря великому имени, которое он приобрел, он был принят в собрание богов». Ассаргадон заявлял: «Строения, надписи с моим именем я сделал». Навуходоносор, восстановивший зиккурат, о котором говорится в Писании, повелел вырезать надпись: «Стены Вавилона и Эсагилы я укрепил, и сделал вечное имя своему царствованию».

Однако, несмотря на прекрасное знание месопотамских реалий, библейский автор, похоже, не знал самого главного: истинного предназначения зиккуратов и их места в месопотамской религии! По словам Писания, строители, в первую очередь, стремились к укреплению единства: «Сделаем себе имя, чтобы мы не рассеялись по лицу всей земли» (Берешит, 11:4). В какой-то степени это верно. Столь масштабное строительство с участием множества людей, безусловно, предполагало наличие сильной власти и высокого уровня организации. Монументальные памятники вызывали законную гордость у всех граждан, а потому способствовали политическому, социальному и религиозному сплочению общества. Это чувство нашло свое отражение и на строительных надписях: Навуходоносор, к примеру, утверждал, что «собрал всех людей под вечной сенью Вавилона».

Нет ничего невероятного и в том, что Писание предполагало возможность создания единого центра, который стал бы домом для всех потомков Ноаха, с зиккуратом, который, будучи виден издалека, служил бы ориентиром для всех сбившихся с пути. Тем не менее, факт остается фактом: рассказчик сознательно и последовательно обходит молчанием истинное предназначение священных башен. Невозможно пройти мимо этого «незнания» – оно является настолько вопиющим и противоречащим всему сказанному выше, что, безусловно, требует объяснения.

Фрагмент иллюстрации Афанасия Кирхера, выгравированной Дж. С. Декером

Современные ученые практически единодушны, что зиккурат символизирует гору. Чтобы понять, что это значит, следует вспомнить, что в древности священные горы играли огромную роль в религии. Горы, чьи корни уходили глубоко в землю, а вершины скрывали облака, служили местом встречи земли и неба. Поэтому они становились естественной сценой для божественной деятельности. На вершинах гор располагались божественные чертоги, там небожители устраивали свои судьбоносные совещания и являлись людям. Будучи каналом связи между небом и землей, священные горы воспринимались как центр мироздания, «пуп земли» или axis mundi.

На связь между зиккуратами и горами указывают названия многих священных башен. Ниппурский зиккурат назывался Дом гор; в Ашуре – Дом горы мира; в Ларсе – Дом, связывающий небо и землю. Самый известный вавилонский зиккурат назывался Этеменанки – Дом основания неба и земли.

В равнинной Месопотамии зиккураты стали миниатюрными рукотворными горами. Месопотамцы верили, что по пандусам и ступеням, соединяющим разные уровни, боги сходят на землю из своих небесных чертогов. Иными словами, зиккурат был средством непосредственной связи между богами и людьми, а их возведение – выражением человеческого желания приблизиться к божественному, то есть проявлением искреннего благочестия и религиозного пыла.

Трудно поверить, что библейский автор, прекрасно знавший вавилонскую жизнь вплоть до мельчайших деталей, действительно не ведал о религиозном предназначении башен. Поэтому, если он обошел его молчанием и изобразил строительство башни как наглое нарушение воли Творца, это могло быть сделано только сознательно. Можно предположить – и этому есть достаточно подтверждений – что сюжет о Вавилонской башни является продолжением анти-языческой полемики. Библия специально выбрала могущественный город Вавилон с его знаменитым храмом Мардука в качестве сцены для сатиры на язычество с его представлениями, мифологией и религиозными нормами.

Остановимся на этом подробнее. Прежде всего мы видим пренебрежительное отношение к тому, что служило вавилонянам поводом для национальной гордости – кирпичу и битуму. Подчеркивая, что для строительства, вместо камней, был использован такой непрочный материал, как кирпич, Библия намекала на недолговечность возводимых строений. Поскольку в Торе сказано, что после божественного вмешательства строительство остановилось, автор, видимо, был уверен, что город остался недостроенным. Поэтому не исключено, что он видел Вавилон, лежащий в руинах – например, после набега хеттов, имевшего место около 1600 до н.э.

Не менее энергично, хотя и несколько более завуалировано, высказано несогласие с типичными месопотамскими представлениями о строительстве храмов: «И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие» (Берешит, 11:5). Энума Элиш, величайший вавилонский эпос, однозначно утверждает, что Эсагилу возвели боги, к вящей славе Мардука:

В первый год <боги> кирпичи для храма лепили.
По наступленье второго года
Главу Эсагилы, подобье Апсу, воздвигли.
При Апсу построили зиккурат высокий.
Ану, Энлилю и Эйе, как и в Апсу, поставили там жилища.

В соответствии с месопотамской религиозной психологией, боги были тесно связаны со всеми этапами строительства храма. Их возведение чаще всего начиналось с божественного откровения, а жрецы на всех этапах работы постоянно толковали различные знаки, пытаясь понять волю небожителей. На одной аккадской цилиндрической печати можно увидеть богов, своими руками выполняющих различные работы по возведению святилища. Подчеркивая, что речь идет о сугубо человеческом предприятии, Библия, таким образом, выражает совершенно иное мировоззрение, несовместимое с языческими представлениями.

То же самое можно сказать об еще одной особенности библейского нарратива. Согласно Торе, Бог дважды «сходит вниз»: первый раз, чтобы взглянуть, что делают люди, и второй раз – чтобы смешать их языки. Точно так же Библия описывает божественное вмешательство в дела Содома и Гоморры: «Сойду же и посмотрю: если по мере дошедшего ко Мне вопля его поступали они, тогда – конец!» (Берешит, 18:21). Вне всяких сомнений, эта фраза отдает антропоморфизмом. Однако автор очевидно не ждал, что его поймут буквально – что Бог не всеведущ, ибо решение «сойти» предполагает, что на Небесах изначально знают, что происходит на земле. Нет, автору было важно нечто принципиально иное – бессмысленность любых, даже самых грандиозных сугубо человеческих предприятий. Люди хотели построить башню до неба. Согласно общепринятым представлениям, зиккурат служил физической связью, соединяющей небо и землю. Подчеркивая, что Бог «сошел», Библия решительно отмежевывается от этой идеи. По сравнению с бесконечным божественным превосходством даже башня, достигающая небес, кажется жалким строением. Божественная трансцендентность абсолютна, Он совершенно независим от материального мира. Поэтому для связи с Ним не годятся никакие монументы, но лишь человеческое сердце.

Абсолютное превосходство божественной воли также подчеркивается повторением отдельных фраз. Люди строят башню, «чтобы мы не рассеялись по лицу всей земли» (11:4). Тора дважды говорит о том, что Бог «рассеял» строителей: «И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город… и оттуда рассеял их Господь по лицу всей земли» (там же, 8-9).

Наконец, автор воспользовался сюжетом о вавилонской башне, чтобы вновь обратиться к главной теме библейского учения. Согласно Торе, идолопоклонство возникло именно в поколении строителей башни. Урбанизация, рост материального благосостояния, возникновение монументальной архитектуры – с точки зрения Библии, все эти достижения могли сопровождаться духовным регрессом. Много веков спустя к этой теме будут постоянно возвращаться пророки. Однако важно отметить, что впервые она прозвучала уже на заре истории Израиля.