Тшува: отношение к прошлому.
Сегодня, 7 августа, после тяжелой болезни скончался рабби Адин Штейнзальц (Эвен-Исраэль), один из наиболее известных еврейских религиозных мыслителей нашего времени. Многие книги и статьи рабби Штейнзальца были переведены на русский язык, и сыграли важную роль в национально-религиозном возрождении русскоязычного еврейства.
Предлагаем нашим читателям отрывок из книги Адина Штейнзальца “Тшува”, выпущенной в начале этого года московским издательством “Книжники” (книгу можно заказать на сайте издательства).
Часть борьбы, предстоящей каждому бааль тшува – желание избавиться от собственного прошлого. Тшува, придающее совершенно новый смысл всему, что происходит в нашей жизни, так же представляет наше прошлое в новом, порой далеко не лучшем свете. Даже тот, чье прошлое не было омрачено слишком тяжкими грехами и «злодеяниями», с большой вероятностью обнаружит, что его содержимое – воспоминания, мечты, отношения, поступки – являются, прежде всего, помехами, отвлекающими от более важных задач момента. Что уж говорить о тех, чье прошлое вызывает чувство вины и сожаления! Ситуацию осложняет то, что, несмотря на изменившееся мировоззрение, бааль тшува по-прежнему испытывает множество соблазнов и искушений. Поэтому он боится, и совсем не безосновательно, вернуться к привычным делам и занятиям, возобновить старые связи с знакомства, и т.д. Все это может оказаться для него слишком сильным искушением, и отбросить его назад, в прежнее состояние.
Прыжок, который бааль тшува совершает в какой-то момент своего духовного пути, означает, среди прочего, разрыв прежних связей. Жить одновременно в двух очень несхожих духовных и социальных мирах очень трудно, поэтому неофит нередко возводит высокие стены в попытке из разделить. Параллельный процесс происходит в душе, в духовном плане. Раскаяние приводит к прощению и искуплению. Суть прощения заключается в том, что грех стирается и становится как бы не бывшим; происходит своего рода перерождение грешника. Мало того, что запрещено напоминать раскаявшемуся грешнику о его прежних грехах[1] – искупление является частью перерождения, когда прежние прегрешения объявляются не бывшими и практически перестают существовать. Мудрецы говорили об этом: «Прежние же дни пропадут»[2] – прежние дни становятся не бывшими и даже не учитываются при новом отсчете.
Однако тшува не бывает одномерным и однонаправленным процессом, а бааль тшува является сложной и многогранной личностью. Невозможно взять и раз и навсегда стереть все следы прошлого. Тшува является длительным, практически бесконечным процессом. Сожаление и раскаяние необходимы на каждой ступени нашего восхождения к Творцу, причем для каждой из этих ступеней есть свой, соответствующий ей уровень раскаяния. Чем выше человек поднимается, тем более полная и совершенная тшува для этого требуется, так что постепенно речь начинает идти уже не об искуплении грехов, но о неидеальном исполнении заповедей.
Тшува состоит из двух основных фаз: резкого разрыва с прошлым и длительного, гораздо более трудного процесса очищения. Если первая фаза – разрушение, то вторая – реконструкция. Грехи, которые мы совершили, никогда не исчезнут бесследно. Их также невозможно просто забыть – они приобретают другой смысл. Говоря языком мудрецов, намеренные грехи становятся сначала ненамеренными, а затем и вовсе заслугами. Разумеется, подобная трансформация не происходит автоматически – это процесс, в котором бааль тшува принимает активное и сознательное участие.
На практике нет и не может быть стандартной скорости перехода с одной стадии на другую. Это зависит от личности и способностей человека, а также от характера его тшувы. Сколько времени пройдет с момента, когда он порвал со своим прошлым, до момента, когда он понял, что готов (и чувствует необходимость) восстановить разрушенное, зависит от того, как быстро он вновь обретет уверенность в себе, и в какой степени он способен сделать еврейский образ жизни неотъемлемой частью своего внутреннего духовного я.
Иногда этот переход оказывается очень долгим, подобно медленному выздоровлению после смертельной болезни или трудному и болезненному восстановлению после операции. Однако рано или поздно он должен закончиться. Человек не может, да и не должен прожить всю жизнь, прячась, физически и духовно, от своего окружения, а тем более от самого себя. Те, кто так поступают, проявляют слабость и бессилие. Хуже того, они оказываются неспособными закончить процесс тшувы, который сами же начали в свое время. Ибо суть тшувы не только в возвращении на предназначенное тебе место во вселенной, но и в искуплении грехов, то есть исправлении и очищении испорченного отрезка жизненного пути, который тоже должен «встать на свое место».
«Тшува противовеса»[3] – вопрос не только высших духовных соображений. Это, прежде всего, психологическая необходимость. Так же, как Небесах ничего не забывают, невозможно стереть следы, оставленные в нашем внутреннем мире совершенными нами поступками, как добрыми, так и злыми. К лучшему или к худшему, но никто не может избавиться от самого себя. Тшува это изменение жизненного направления, порой на все сто восемьдесят градусов, однако не создание нового человека. В конечном счете, наши главные качества, таланты и запасы знаний остаются с нами, куда бы мы ни шли. Можно, разумеется, игнорировать их, делая вид, что их никогда и не было. Однако это дает только поверхностный результат, на уровне изменения поведения; человек ведет себя как актер, надевший маску. Часть его личности остается в этом случае подавленной, ограниченной и нереализованной. Между те, скрывать и игнорировать болезнь в высшей степени не полезно. Ее нужно лечить и вылечить.
В общем и целом мы полагаем, что нет такой вещи, как абсолютное зло. Любой недостаток нашего характера или поведение содержит в себе что-то позитивное. Наши мудрецы всегда говорили, что вещи, кажущиеся злом, можно использовать во благо, если правильно их использовать и понять их скрытый потенциал. Даже у таких недостатков, как гордыня и гневливость, есть своя сфера легитимного применения. В каком-то смысле они являются необходимыми элементами некоторых важных человеческих действий – столь же необходимыми, как, например, талант, знание или воля к жизни.
Очищение и исправление прошлого не является механическим процессом, который можно осуществить, следуя определенному набору правил. Необходимо учитывать множество разных факторов, многое зависит от обстоятельств места и времени и имеющихся возможностей. Самое же главное, разумеется – природа грехов, совершенных в прошлом: как сильно человек отклонился от истинного пути, как это повлияло на других людей[4]. Тому, чьи грехи не были связаны со столь большой моральной ответственностью, исправить их бывает несколько проще. Впрочем, в этом случае следует учитывать не только недостойные поступки, но и недостатки характера, пробелы в знаниях, и т.д. – все это необходимо учесть и исправить в процессе тшувы.
Вставший на путь тшувы не должен отказываться от своей индивидуальности. Колоссальные духовные изменения далеко не всегда требуют радикального изменения характера. К примеру, человек, наделенный интеллектуальными способностями и склонностями, может использовать эти качестве в процессе своей духовной переориентации, взявшись за серьезное и всестороннее изучение иудаизма. Человек с более поэтическим уклоном найдет применение и ему. В больших и малых вещах всегда найдется место для разных темпераментов, интересов и способностях, поэтому нет никакой необходимости заставлять себя заниматься тем, что нам совершенно чуждо и неинтересно. Разумеется, в иудаизме есть ряд основополагающих принципов и требований, поэтому невозможно просто выбрать только то, что тебе по вкусу. Однако внутри этих рамок существует достаточно много вариантов и возможностей, позволяющих самым разным людям и извлечь свою пользу, и внести свой вклад. В иудаизме найдется место и дело для любого человека с любыми склонностями и личными особенностями.
У каждого человека есть свой талант в какой-либо области, и именно в этой области он призван внести свой вклад. Мудрецы говорили, что, помимо обязательного исполнения всех заповедей, еврей должен выбрать себе какое-либо предписание или запрет, и соблюдать его особенно ревностно, скрупулезно и прилежно. Выбирая такую заповедь, следует руководствоваться влечениями и склонностями своего сердца. Как говорили наставники из числа последователей движения «Мусар», тому, у кого есть талант шлифовать драгоценные камни, не следует становиться дровосеком, ибо таким образом он понапрасну растратит дар Творца. Поэтому бааль тшува должен насколько это возможно, аккуратно и объективно оценить свои интересы и склонности.
Тшува предполагает изменения, порой довольно резкие, своих приоритетов. Множество вещей, которыми человек гордился на каком-то этапе своей жизни, теряют в его глазах всякую привлекательность вследствие столкновения с вечными идеалами. Богатство, слава, душевный покой, личное удовлетворение – все это преходяще. Да и чего стоят эти вещи в сравнении с возможностью приблизиться к Творцу? Но, с другой стороны, мы, люди из плоти и крови, не можем все время находиться перед лицом Всевышнего. Большую часть своей жизни мы живем в нашем материальном мире, занимаясь мирскими делами и руководствуясь при этом мирской системой ценностей. Несомненно, что все, что есть в этом мире, бледнеет и кажется ничтожным по сравнению с Бесконечным. Однако мы не можем, да и не должны судить каждый миг прожитой жизни согласно этим абсолютным стандартам. Мы так же должны судить и оценивать, руководствуясь относительной, материальной шкалой человеческого общества, в котором мы живем. Вечное и священное дает нам критерии, позволяющие выстроить систему жизненных приоритетов, однако это не отрицает других мер и оценок.
Здесь так же нужно различать между различными стадиями тшувы. На первом этапе, когда происходит разрыв с прошлым, следует отдавать предпочтение шкалам, превозносящим вечное и принижающим ценность земного и преходящего. Однако в тот момент, когда бааль тшува достигает нового стабильного равновесия, последнее должно быть заново инкорпорировано в его жизнь – очищенное и рассмотренное в правильной перспективе, однако не отвергнутое и отброшенное раз и навсегда. Цель иудаизма заключается не в отрицании или избегании мира, в котором мы живем, но в его очищении и исправлении. Монашество, то есть отрицание мира как суеты и тлена, не может быть нашей конечной целью. Соответственно, необходимо переосмыслить и переоценить свои материальные потребности с точки зрения их важности на самых разных уровнях. Предприниматель и военный, ученый и простой рабочий – каждому найдется достойное дело, пусть и не самое идеальное.
Прозелит (нееврей, принявший иудаизм), которого еврейский закон, во многом, рассматривает как новорожденного, приносит с собой многое из того, что он приобрел в своей прежней нееврейской жизни, как в материальном, так и в духовном плане. Тем не менее, даже от него никто не требует оставить все и начать жизнь с чистого листа. Поэтому бааль тшува тем более должен относиться к своему прошлому конструктивно, оценив его заново и научившись видеть в нужном свете. Не следует переоценивать свой предшествующий опыт, но не нужно его и недооценивать. Ясное и объективное мнение о своем прошлом и его наследии – неотъемлемая и важнейшая часть исправления и искупления.
Оглядываясь назад, мы сосредотачиваемся на своих ошибках и неудачах – не для того, чтобы сгорать от стыда, но для того, чтобы использовать прежние грехи в качестве мерила наших усилий и прогресса. Не все недостатки можно исправить, но некоторые из них – можно и должно! Как утверждает Зоѓар, раскаявшиеся грешники превосходят даже святых, поскольку они сильнее стремятся к Святому, благословен Он. Будучи признанными и осознанными, грехи становятся постоянным стимулом меняться к лучшему. И этом смысле они становятся добродетелями.
Тот, кто согрешил против общества и других людей, должен возместить причиненный ущерб, деньгами или как-то иначе[5]. Тот, кто проявил нерадивость, пусть даже слегка, и тем самым ввел других в грех, должен, своими добродетелями, вернуть их на путь истинный. Тот, кто ненамеренно проявил небрежность, должен целенаправленно все исправить; ущерб, причиненный в силу заблуждений, должен быть исправлен правильным мировоззрением, и т.д.
Жизнь, включая прошлое и настоящее, следует рассматривать как единое целое. А задача баалей тшува, в любом возрасте и состоянии – позаботиться о том, чтобы он смог сказать: «Блаженна старость наша, ибо искупила она [грехи] детства нашего»[6].
[1] См.: Рамбам, Мишне Тора, Законы раскаяния, 7:10: «Большой грех – сказать раскаявшемуся: вспомни, что ты делал раньше, или припомнить его поступки при нем, чтобы опозорить его, или упомянуть вещи и темы, похожие на это, чтобы он вспомнил, что делал в прошлом. Все это запрещено, и это частный случай оскорбления, о котором предупреждает Тора, как сказано: “И да не оскорбит человек друга своего” (Ваикра 25:1 7)».
[2] Бемидбар, 6:12.
[3] Тшува противовеса (тшуват ѓа-мишкаль) – мистическая концепция, впервые появляющаяся в средневековой литературе. Согласно этой концепции, истинное раскаяние заключается в том, чтобы уравновесить причиненное тобой зло таким же количеством добра. Источник этого выражения — в мидраше: «Если совершил ты воз грехов, соверши в противовес им воз заповедей». Похожий совет дал мудрец Бава бен Бута царю Ироду Великому: «Ты погасил свет мира (уничтожив мудрецов), займись (теперь возвращением) света в мир (построив Храм)» (Бава батра, 4а).
[4] См., напр.: Рамбам. Законы раскаяния, 4:1: «Двадцать четыре вещи задерживают раскаяние. Из них четыре -большое злодеяние, и тому, кто совершает один из этих четырех грехов, Святой Благословенный не дает возможности раскаяться, из-за тяжести его проступка. Эти грехи суть:
1) вводящий в грех многих, и в частности – мешающий группе людей выполнить заповедь;
2) совращающий другого с правильного пути на дурной
3) заметивший сына в дурных поступках и не упрекающий его: так как сын во власти отца, если бы отец принял меры, сын прекратил бы грешить; если же отец этого не делает – он вводит сына в грех. Сюда же относится любое упущение возможности предотвратить грех одного человека или многих людей, безразличие к их падению;
4) говорящий: согрешу, а потом раскаюсь [и получу прощение], или: согрешу, а Йом-Кипур искупит».
[5] См.: Рамбам. Законы раскаяния, 2:11: «Грехи перед людьми – например, нанесение человеку увечья, проклятие, воровство и тому подобное – не могут быть прощены, пока виновный не заплатит пострадавшему все, что тому причитается по закону, и тот его не простит».
[6] Сукка, 53а. Целиком этот отрывок звучит так: «Праведники же и мужи [исполненные] дел [святых] плясали перед [собравшимися во дворе храмовом] с факелами пылающими, и возглашали перед ними слова пения и хвалы. Некоторые [из пляшущих] говорили: блаженно детство наше, ибо не посрамило оно старости нашей; это – праведники и мужи [исполненные] дел [святых]. Иные же говорили: блаженна старость наша, ибо искупила она [грехи] детства нашего; и это – раскаявшиеся. И те, и другие говорили: блажен, кто не согрешил, а кто согрешил – пусть раскается, и простится ему».