Евреи молчания. Глава 6: Ночь, когда танцуют

Я двигался среди них, словно лунатик, потрясенный тем, что вижу и слышу, на половину не веря собственным органам чувств. Я знал, что они придут – но не в таком количестве. Я знал, что они будут праздновать – но не знал, что празднование будет таким подлинным, и столь глубоко еврейским. Они пели и танцевали, разговаривали между собой и с посторонними. Их лица светились особым светом, их глаза пылали древним пламенем, горевшим в доме их предков – к которым они, судя по всему, наконец-то вернулись. Подхваченный потоком, я переходил от одной группы к другой, от одного кружка к другому, разделяя их радость и впитывая звук их голосов.

Евреи молчания. Глава 5: Праздник в Москве

Тот, кто не видел празднования Симхат-Торы в Москве, никогда не видел настоящей радости. Если бы я приехал в Россию только для этого – этого было бы достаточно. Всю предыдущую неделю шел снег. За день до этого пошел дождь. Мои друзья-дипломаты не пытались скрыть беспокойство. Плохая погода погубит праздник. Снег это не страшно. Однако мы молились, чтобы Посылающий ветер и дарующий дождь отсрочил свое благословение – не ради нас, но ради Него, ради тех, кто весь год ждал этой ночи, чтобы получить, наконец, возможность заявить, что знают о своем происхождении, о горе Синай и своем народе.

Евреи молчания. Глава 4: Бабий Яр

Я провел в Киеве три дня, и не мог найти никого, кто отвел бы меня в Бабий Яр. У каждого находились отговорки. Экскурсоводы Интуриста были очень заняты. Евреи, которым удалось укрыться от моих телохранителей и обменяться со мной несколькими короткими фразами, не смели надолго находиться в моем обществе хоть немного дольше. Помощники Ионы Гандельмана настаивали, что этот вопрос следует обсуждать в турагентстве, а вовсе не с ними. В конце концов я вспомнил совет одного западного дипломата, с которым встречался в Москве, и взял такси. Я дал таксисту двадцать рублей, его недельный заработок, и сказал ему: «Бабий Яр». Он сразу же все понял и улыбнулся. Лишь позже у меня возникло подозрение, не была ли эта улыбка скорее глумливой, чем дружеской.

Евреи молчания. Глава 3: Подарок

Я находился в маленькой сукке, где-то в Ленинграде. Около ста хасидов собрались, чтобы послушать этого старого еврея. Его светящееся лицо, пламенное сердце и аристократические черты предавали ему облик ангела надежды. Все, к чему он прикасался, словно охватывало пламя. Когда он пожимал руку, ты чувствовал, что стал сильнее и чище… чувствовал себя защищенным. Я не мог отвести от него глаз. Я слышал, что в России остались хасиды, но не такие, как он. Я смотрел на него с изумлением: передом мной был еврей, решительно отказывающийся подчиниться. Такие евреи отмечали еврейские праздники в европейских концлагерях, в тени печей.Старик сказал: «Мойше! Пожалуйста, спой нам!». Мойше смутился. В отличие от старика, одетого в черную капоту, на Мойше было тяжелое пальто. Судя по всему, это был рабочий или мелкий чиновник, которому как-то удалось взять выходной. Религиозный еврей, он останется дома и завтра, чтобы отпраздновать второй день Суккота. Он придет сюда помолиться, чтобы попеть вместе с товарищами, чтобы забыть. Но он не станет петь в одиночку. Возможно, его смущение было вызвано тем, что в отличие от старика у него не было бороды или черной капоты.

Евреи молчания: Глава 2. Страх

Почему же они боятся? На протяжение своего пребывания в России я пытался точно установить, какие последствия может иметь смелость, но безрезультатно. Я забрасывал своих хозяев вопросами. Того, кто заговорит с евреем из-за границы, бросят в тюрьму? Если вас увидят прогуливающимся с гостем из Америки или Израиля, вас что, казнят? Мне нужно было одно единственное доказательство, один пример, который убедил бы меня в наличие явной опасности, неизбежности суровой кары. Однако все мои просьбы ничего не дали. «Сделайте мне одолжение» - сказал мне один еврей, - «не задавайте простых вопросов». Другой еврей сказал: «Если я вам расскажу, вы мне все равно не поверите. А даже если поверите, то все равно не поймете».

Евреи молчания. Глава 1: Введение

Я решил отправиться за железный занавес, чтобы убедиться во всем собственными глазами. Я не мог больше оставаться в Нью-Йорке или Тель-Авиве, ограничиваясь жестами солидарности. Проблема была слишком серьезной для компромиссов. Если протесты оправданы, они недостаточно мощны, если не оправданы – слишком мощны. Другой альтернативы не было. Нельзя играть с человеческими жизнями. В августе я принял решение, и назначил вылет на начало сентября. Своему турагенту я сказал, что хочу провести в России Грозные дни и Суккот, и передал ему список городов, которые хотел посетить. Нужно было заранее забронировать номера в гостиницах и перелеты между городами, однако на все технические приготовления потребовалось не больше десяти дней, минимальный срок для бюрократических процедур. Никакой волокиты, все прошло быстро и гладко. Судя по всему, российское правительство было радо туристам и их долларам.