Мидраш как метод, жанр и стратегия

Мидраш производит текстуальность – можно сказать, превращает Тору в текст в котором нет сюжета, нет фабулы, нет персонажей и, по большому счету, нет связи с реальностью – есть лишь элементы текста, которые должны быть поняты из самих себя. Первый момент здесь – связывание:«Текст» это то, что лежит между произведениями, так что и мидраш связывает книги Танаха, соотнося сказанное в одном месте со сказанным в другом (понять слово «берешит» можно посмотрев, где сказано «решит»). Мы не можем понять текст, соотнося его с обыденным опытом языка. Указать на ошибку, неправильность. Исправить с точки зрения существующего вне текста правила. Текст сам – и правило, и закон, а наше дело понять (т.е. прочитать) его.

Грех и «реабилитация» царя Шломо

Почему раввины прибегли к подобной апологетической экзегезе?  Как нам кажется, причин этому минимум две. Во-первых, в «положительных» героях Писания (к каковым, безусловно, относился и Шломо – строитель Храма, которому традиция приписывала авторство трех библейских книг) они видели, прежде всего, образцы святости и примеры для подражания, что вызывало естественное желание скрыть или хотя бы преуменьшить их недостатки. А во-вторых, как справедливо заметил др. Арье Ольман, для мудрецов и раввинов библейские герои были их коллегами и единомышленниками, проводившими дни и ночи за изучением Торы. Соответственно, грехи Шломо бросали тень не только на него самого, но и, в некотором смысле, на более позднюю религиозную иерархию.

Рим и свинья

С большой вероятностью, именно это чувство обиды и гнева, в сочетании с осведомленностью, что римляне почитают еврейские обычаи варварством, привело к тому, что олицетворением Рима стала свинья, самое грязное животное в еврейских глазах.  Если римлян смешило, что евреи не едят свинины, мудрецы утверждали, что сами римляне фактически являются свиньями и кабанами.  Говоря о двуличности свиньи и дикости и жестокости вепря, они явно и недвусмысленно намекали, что римляне вовсе не являются просвещенным обществом, но, напротив, наделены худшими качествами, которые они приписывают «варварам».

А имя дочери Ашера – Серах

О Серах, внучке праотца Яакова и дочери его сына, патриарха Ашера, текст самого Пятикнижия повествует очень скупо, зато Устная Тора пространно повествует о ее судьбе, а некоторые из сюжетов мидрашей о Серах проникли в мировую художественную литературу.

Нерон, ставший евреем

В серии мидрашей, посвященной разрушению Храма, в Вавилонском Талмуде (Гитин, 56а) приводится следующая легенда: узнав о том, что евреи отказались принять быка, которого римский император послал для принесения в жертву в Храме, тот посчитал это бунтом, и решил покарать мятежников.

“Иосиф и его братья”: литературный мидраш

Не лукавил ли нобелевский лауреат, утверждая, что «все еврейское составляет в романе лишь его передний план», а «древнееврейская интонация повествования является… лишь одним из равноправных элементов стиля»? По мнению Алана Левенсона (Alan Levenson), историка и специалиста в области иудаики из университета Оклахомы, большинство литературоведов-германистов упорно игнорируют тот факт, что в «Иосифе и его братьях» Манн использует раввинистические техники комментирования библейского текста.

Светящиеся камни царя Ахашвероша

На сегодняшний день не вызывает сомнений, что мудрецы Талмуда были знакомы с современными им греческими и римскими естественнонаучными представлениями, в том числе изложенными у Плиния. Если гипотеза Шпербера соответствует истине, перед нами – еще одно подтверждение, сколь проницаемой была стена, отделявшая в то время евреев от их соседей и культур.

Как камни точит вода

В популярной детской серии "Пижамная библиотека" вышла новая книга Знаки в колодце - пересказ известной талмудической легенды о том, как простой пастух Акиба стал величайшим мудрецом и знатоком Торы. Предлагаем нашим читателей предисловие (для родителей), которое написал преподаватель кафедры иудаики Института стран Азии и Африки МГУ Михаил Вогман.

Казни египетские

Девятого января 1873 года родился Хаим-Нахман Бялик - выдающийся поэт, писавший на иврите и идиш, ставший классиком современной еврейской литературы. Не будучи религиозным человеком, Бялик, учившийся в знаменитой Воложинской йешиве, на всю жизнь сохранил глубокий интерес к традиционной еврейской литературе. В 1908–1909 гг. вместе с Йегошуа Равницким он выпустил капитальный труд «Сефер ха-аггада» — антологию легенд, рассказов, притч и изречений, извлеченных из Талмуда и мидрашей. Предлагаем нашим читателям отрывок из этой антологии.

Золотые хлеба и суд царя Кации

Сюжеты и предания, популярные у соседних народов, были знакомы и еврейским интеллектуалам. Однако при этом они никогда не ограничивались механическим заимствованием. Став частью еврейского дискурса, языческие сюжеты подвергались творческой переработке, приспосабливались к специфическим еврейским нуждам, и, в конечном итоге,  органично вплетались в пестрое многоцветное полотно традиционной еврейской культуры.

Талмудический мотив в стихотворении Гейне «Гренадеры»

Последние строфы из прелестного стихотворения знаменитого немецкого поэта Генриха Гейне «Гренадеры» (Die Grenadiere) – дышат в устах умирающего французского солдата и патриота беззаветною любовью к своему императору (Наполеону I) и родной стране (Франции) и, без всякого сомнения, навеяны на поэта (еврея по происхождению, чувствам и симпатиям) словами Талмуда.

Мудрецы и разбойники

«Как вот, случилось однажды с рабби Акивой, что был он в пути, и пришел в один город, и искал там место переночевать, и никто не впустил его. Сказал он: все, что ни делает Милосердный, – к лучшему. Ушел он в поле, и были при нем петух, осел и свеча. Задул ветер и погасил свечу, пришел кот и сожрал петуха, пришел лев и сожрал осла. Сказал [рабби Акива]: все, что ни делает Милосердный, – к лучшему. Той же ночью пришло войско и пленило жителей города».