Тора и правомерность аннексий

Откуда из Торы мы учим, что военные захваты - безотносительно к справедливости или несправедливости войны - являются законным приобретением? В Вавилонском Талмуде (Гитин, 38а) это выражено словами: «Аммон и Моав были очищены Сихоном».

Давид – путь наверх

Гольят-великан сорок дней вызывает поединщика на единоборство. Кто должен выйти? Тот, кто выше всех, сильнее и храбрее всех – то есть главнокомандующий, тот, кто «на голову выше всего народа» (Шемуэль I, 10:23) – то есть царь Шауль! А царь не выходит. Сорок дней не выходит. Сорок дней он недвусмысленно заявляет, что не является тем, кем его считают – храбрейшим и сильнейшим из народа. Значит, тот, кто вышел и победил – и есть сильнейший и храбрейший из народа, а следовательно, достоин царства. Такой вывод должен был сделать каждый, умеющий сложить два и два. Сделал его и Шауль:

Вторая книга Давида

Среди рассказов о парадоксальных реакциях Давида выделяются два, где его действия кажутся по меньшей мере странными и наводят на подозрения. Давид убивает амалекитянина, добившего Шауля (2 Сам 1: 16-17), а также Рехава и Баану, убивших его сына Иш-Бошета, который правил северными коленами (4: 9-12). По существу, он устраняет тех, кто расчистил ему путь к царской власти. Так что можно понять Шими, утверждавшего, что Давид отнял царство у рода Шауля, а одна из целей, стоящих перед повествователем – показать, что это не так.

Когда не было царя в Израиле…

Книга Судей описвает период от завоевания Ханаана израильтянами во времена Йеошуа Бин-Нуна (Иисуса Навина) до появления первого царя Шауля (Саула). Это период примерно в триста лет (ориентировочно 14 – 11 вв. до н. э.), когда «не было в Израиле царя, и каждый поступал, как сам считал правильным» (Суд 17: 6; 21: 28). Эта фраза выступает как своеобразный комментарий к двум историям, которыми заканчивается книга – одной скорее курьезной (17 – 18), а другой совершенно жуткой (19 – 21). В обоих случаях подразумевается, что ситуация, когда каждый поступает, как сам считает правильным, непримлема, и нужен царь.

Львиная грива, проклятая прядь

Неординарная связь еврейского богатыря с Богом проявляется еще до его рождения. Именно она придает Самсоновым деяниям дерзость, стихийность и сверхмасштабность, которые становятся знаковыми чертами его характера. Но эта же связь вселяет в Самсона роковую самоуверенность, которая приведет его к краху.

Вечная дочь

В дочери судьи Израилева Ифтаха можно узреть одного из первых экстатичных богословов и, более того, мать-прародительницу образа монахини, отрекающейся от плотских радостей, сливающейся с Богом посредством молитвы. Но больше всего подходит ей роль вечной дочери. Отец и Бог в одном лице — это и есть единственный мужчина в ее жизни.