Седер в Бахерахе

За этот стол садится отец семейства со всеми родичами и друзьями и читает им вслух затейливую книгу, что зовется Агада, содержание которой представляет собой диковинную смесь из сказаний праотцев, рассказов о чудесах в Египте, любопытных историй, вопрошапий, молитв и праздничных песнопений. В разгар праздника открывается большая трапеза, и даже во время чтения, в назначенное к тому время, отведывают символические кушанья, а потом съедают по куску опресноков и осушают четыре кубка вина. Скорбно-весел, серьезно-театрален, сказочно-таинствен нрав этого вечернего праздника, и традиционный певучий тон, с каким отец семейства читает Агаду, а слушатели время от времени повторяют за ним хором, звучит так жутко-сердечно, так по-матерински убаюкивает и тут же торопливо будит, что даже евреи, давно отпавшие от веры отцов своих и прельщенные чужими радостями и почестями, бывают потрясены до глубины души, когда случайно их слуха коснутся старые, хорошо знакомые пасхальные звуки.

Катерина

Кто еще в этих местах помнит еврейскую Пасху? Я — последняя, как мне кажется. Для меня наступили нелегкие дни: я тяжко работала — отчищала посуду песком, а потом полоскала ее в бочке с кипящей водой…. Те запахи и по сей день со мной — как тайное тайных. Прослужить у евреев годы — это не пустяк. Еврейский запах — нечто особенное. В детстве, я слышала, говорили, что от евреев пахнет мылом. Это — выдумка. У каждого их дня, у каждого праздника — свой аромат, но особенно полон запахами Песах. Долгие годы провела я, вдыхая их… Так много запахов у праздника Песах… Но для меня весеннее цветение обернулось цветом траура. На второй день праздника Песах моего хозяина убили прямо на улице.

История об одном деянии, или хасидская байка

Спросил я у рабби Довида Фельдмана: Знает ли раввин, чья это заслуга? Он засмеялся и сказал по-арамейски: Так ведь он благочестив. Я же сказал: И каким же образом помогло ему, что хасид он, иначе говоря, благочестив? Нет, все дело в книгах Мартина Бубера! Засмеялся рабби Довид и сказал: Выходит, благодаря хасидским байкам? Я же сказал: Да, но только тем, которые Бубером написаны.

Евреи и малина

Вот уже несколько дней в СМИ и социальных сетях бурно обсуждается решение Главного израильского раввината лишить малину и часть продуктов из малины сертификата о кошерности. Не желаю обсуждать эту историю (и ее политическую и экономическую подоплеку) по существу, мы, тем не менее, решили предложить читателям небольшую подборку, свидетельствующую, как относились к малине и малиновому варенью наши прадедушки и прабабушки из черты оседлости.

О “Черной книге”

В 1956 году один из прокуроров, занятых реабилитацией невинных людей, приговоренных Особым совещанием за мнимые преступления, пришел ко мне со следующим вопросом: «Скажите, что такое «Черная книга»? В десятках приговоров упоминается эта книга, в одном называется ваше имя». Я объяснил, чем должна была быть «Черная книга». Прокурор горько вздохнул и пожал мне руку.

«Неортодоксальный» Талмуд Деборы Фельдман

Учитывая колоссальную популярность сериала «Неортодоксальная»,  можно не сомневаться, что у русского перевода книги Деборы Фельдман, по которой он был снят, будет много читателей. Причем для многих из них книга станет источником сведений не только о сатмарских хасидах, но и об иудаизме в целом. Между тем нельзя не отметить, что далеко не все, о чем пишет Фельдман, соответствует истине.

Город заката

Первое упоминание Иерусалима отыскивается на клинописных египетских табличках четырехтысячелетней давности — в заклятиях против городов, враждебных XII династии фараонов. Три тысячелетия назад название города предположительно звучало как Ирушалем, и есть гипотеза, что это — от «иарах» — «основывать» и «Шалим» или «Шулману» — от имени западносемитского божества заката, бывшего покровителем города. Таким образом, Ирушалем — «основание Шалима», «основание заката». В Мидрашах же название города обычно связывается со словом «шалом» («мир» — иврит). А позднее греческое название города связывает его с оплотом святости — вот почему «иерос» по-гречески означает «святой».

Поэт Авром Суцкевер – в тридцать и в девяносто

Из страны, победившей Гитлера, Суцкеверу удалось уехать в 1946-м: сначала в Польшу, а затем в Палестину, как называли Израиль до его провозглашения. Для него это была вторая большая удача — не трудно представить, что его ожидало бы в СССР в 1949-м. Свои 90 лет он встретил на «исторической родине» с ясным умом и хорошей памятью.

Маленький чёрный ход через Голгофу

Девять веков ключи от главных дверей главной христианской святыни находятся в руках арабской семьи Джудех. Вы думаете, они могут открыть ту самую дверь? Фигушки! Право открывать дверь принадлежит другой арабской семье – Нусейбе. И это право им пожаловал сам Саладдин девять веков назад. И потому каждое утро происходит неизменный ритуал: один приносит двадцатисантиметровый ключ, другой отворяет им древнюю скрипучую дверь.

Ариэль и Тамара

За столицей мудрого царя Соломона шелестел по склонам холмов густой лес. С его опушки запутанные тропинки вели на поляну, где происходили свидания Ариэля и Тамары. Ему было около четырнадцати лет, и ей тоже. Но Ариэль был сыном знатного иерусалимца, одного из любимейших советников премудрого царя, и его волосы были черны, как ночь, а глаза — как уголь. А Тамара жила за городом, потому что ее отцу, иноплеменнику, не дозволялось обитать среди иудеев, и ее мягкие, длинные локоны были нежного темно-каштанового цвета, а синие глаза глубоко поразили Ариэля, когда он в первый раз встретил ее, бродя по лесу.

Евреи в Белоруссии

Здесь, в  Беларуси, в границах еврейского гетто, на протяжении многих лет складывался их экономический и культурно-национальный быт. Понятно, что это творчество не могло не оказывать влияние на характер края, как и само творчество должно было перенять некоторые его особенности, способствуя естественному обмену культурными ценностями между евреями и белорусами. За все время совместной жизни белорусов и евреев на белорусской земле эти две нации психологически много переняли друг у друга. В языках, обычаях, легендах, строительстве, в обыденной жизни – их формы так перемещались, что (больше всего у евреев) приняли новую самобытную окраску.

На Днепре

«…Вот родословный список Адама… …И родил он сына и нарек ему имя Сиф… …И жил Сиф сто пять лет и родил Еноса…». Именно такой хотелось бы кое-кому из них видеть летопись своего прошлого — величавым библейским сказанием, легендой о патриархах. Однако краткости ради приходится пожертвовать патриархами и начать так: То было поколение, жившее лет за тридцать до революции. То были города на правом берегу Днепра, вдали и от Иордана и от патриархов, вдали даже от Днепра — города, расположенные в глубине черноземной, зеленокудрой Украины…