«Сожалею Я, что поставил Шауля царем»

На вопрос, почему первый еврейский царь Шауль впал в немилость в глазах Всевышнего и его пророка Шмуэля, нередко можно услышать примерно такой ответ: Шмуэль поручил Шаулю окончательно решить амалекитянский вопрос, однако царь проявил непозволительный гуманизм и слюнтяйство – словом, был выгнан из гестапо за недостаточную жестокость. В этой статье мы попытаемся понять, насколько это распространенное представление соответствует фактам, приведенным в Писании.

Прежде всего зададим вопрос: действительно ли смертный приговор, вынесенный Всевышним, является окончательным и не подлежит обжалованию? Для всех, кто хоть немного знаком с Писанием, ответ на него представляется очевидным: конечно, нет. Только в Торе мы находим по меньшей мере три случая, когда человек вступал в спор с Всевышним, заступаясь за тех, кто был приговорен Им к смерти. Причем в двух случаях это заступничество оказалось успешным, и запятая в фразе «казнить нельзя помиловать» перепрыгнула через второе слово.

Первым, кто заступился за приговоренных, стал праотец Авраам, который, узнав об уготованной Содому и Гоморре участи, немедленно обратился к Богу:

“Неужто погубишь праведника вместе с преступником? Может, пятьдесят праведников есть в городе; неужто погубишь и не простишь (это) место ради пятидесяти праведников? Негоже тебе делать такую вещь – убивать праведника вместе с преступником!» (Берешит, 18:23-25).

Торг продолжался еще долго, пока Бог не сказал: «Не истреблю ради десяти» (там же, 32).  Правда, грешникам Содома это в конечном итоге не помогло, но вины Авраама в этом не было.

Два других случая связаны с именем Моше, заступившимся за евреев сначала после того, как народ поклонился золотому тельцу, а затем – когда, выслушав отчет лазутчиков, они не захотели входить в землю обетованную. Оба раза разгневанный Творец хотел уничтожить жестоковыйный народ  –  и оба раза, согласившись с доводами величайшего из пророков, передумал,:

«И отказался Господь от зла, что задумал сделать своему народу…И сказал Господь: Прощаю по твоей просьбе» (Шмот, 32:14, Бемидбар, 14:20).

Таким образом, если бы Шауль счел приказ о поголовном истреблении амалекитян аморальным или несправедливым и заявил бы об этом, он с большой вероятностью был бы выслушан, более того, с немалой вероятностью приказ был бы отменен. Однако действительно ли Шауль не проявил достаточного рвения из гуманистических соображений? Мудрецы Талмуда полагали, что да:

«Если из-за одной погубленной души приказала Тора привести к реке телку и обезглавить ее, то тем более [как не пожалеть] все эти души! И если согрешили люди, то чем согрешил скот? А если согрешили взрослые, то чем согрешили дети?» (Йома, 22а).

Однако Писание хранит на этот счет молчание, а приведенный там отчет о амалекитянской кампании позволяет предположить, что еврейский царь руководствовался иными соображениями:

«И разбил Шауль амалекитян от Хавилы до Шура, что напротив Египта. И захватил живым Агага, царя Амалека, а весь народ (его) истребил мечом. Но Шауль и народ пощадили Агага и лучший скот, откормленных телят и ягнят, и (вообще) все, что было хорошего, они уничтожать не захотели, а все малоценное и негодное уничтожили» (Шемуэль I, 15:7-9)

На вопрос, почему он пощадил скот, Шауль ответил сам:

«Народ пожалел лучших овец и волов и пригнал их от Амалека, чтобы принестив жертву Господу, Богу твоему» (там же, 15).

В отличие от нынешних времен, когда каждый выстрел развеивает на ветер несколько тысяч долларов, в эпоху Библии война была делом прибыльным – при условии, если победителям удавалось взять добычу. Однако на этот раз поживиться вражеским имуществом евреям запретили:

«Так что иди, сокруши амалекитян и уничтожь все, что у них есть. Не жалей никого – ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни грудных младенцев, ни волов, ни овец, ни верблюдов, ни ослов» (там же, 3).

Теперь же, если для искупительных жертв пришлось бы резать собственный скот, предприятие оказалось бы совсем убыточным.  И Шауль, «крепкий хозяйственник», на это не согласился.

Ганс Гольбейн Младший (1497 – 1543). Конец амалекитянской кампании. Шмуэль проклинает Шауля.

Почему он пощадил Агага, в Библии не сказано, но догадаться об этом не трудно. Как мы уже сказали, Шауль был первым еврейским царем, причем, как мы знаем, учреждение еврейской монархии прошло не совсем гладко: против выступил пророк Шмуэль, возможно, были и другие «антимонархисты». В любом случае, идея сакральности царской власти и личности монарха, скорее всего, еще не овладела массами. Поэтому пощадив Агага, Шауль, с большой вероятностью, хотел напомнить своим подданным, что царь необычный человек, его личность священна и неприкосновенна – словом, укреплял авторитет власти и решал другие внутриполитические задачи.

И в этой связи Бог своими устами мог с полным правом сказать:

«Сожалею Я, что поставил Шауля царем, ибо он отвратился от Меня и слов Моих не исполнил» (там же, 11).

Ибо если ты, мил человек, гуманист, и приказ о поголовном истребление целого народа кажется тебе преступным и аморальным – ОК, скажи об этом, возможно, Я прислушаюсь к твоему мнению, как в свое время прислушался к Аврааму и Моше. Если же все дело в том, что политические и хозяйственные соображения важнее слова Всевышнего, то тогда извини – тем, которому предстоит стать «царством священников и народом святым», нужен другой царь, с другой системой приоритетов.