next perv

Робинзон Крузо и евреи



Кто из нас не зачитывался в детстве приключениями Робинзона Крузо, прожившего двадцать восемь  на необитаемом острове, находя поддержку и утешение в чтении Библии? Впервые опубликованная в 1719 году, книга о моряке из Йорка выдержала сотни, если не тысячи переизданий на самых разных языках.

Сотрудник Национальной библиотеки Израиля Хен Малуль  недавно опубликовал в библиотечном блоге увлекательный рассказ о том, как с Робинзоном познакомились еврейские читатели разных стран.

Первым издание «Робинзона», предназначенным для евреев, стал перевод на… немецкий язык, выпущенный в 1784/75 году: немецкий текст был напечатан еврейскими буквами. Если не считать некоторых сокращений,  эта транслитерация в полной мере соответствовала оригиналу (или, если быть точнее, более популярной адаптации, сделанной немецким богословом, педагогом и писателем Иоахимом Генрихом Кампе). Единственный сохранившийся экземпляр этого уникального издания хранится в Британской библиотеке.  Второе издание этой транслитерации увидело свет с 1813 году во Франкфурте.

Почему книга была издана на немецком, а не на идиш или иврите? Согласно одной версии, это было сделано, чтобы познакомить еврейских читателей с европейской культурой и немецким языком; по другой, из чисто коммерческих соображений. Как бы то ни было, самой популярной еврейской версией «Робинзона» стало отнюдь не это издание.

Первый еврейский перевод «Робинзона» приписывают просветителю Йосефу Витлину, который перевел адаптацию Кампе на идиш, разговорный язык восточноевропейских евреев. Книга получила название «Робинзон. История Альтер Лейба: правдивое и замечательное повествование для развлечения и поучения».

Название книги достаточно красноречиво –ловким движением руки моряк из Йорка  превратился у Витлина в еврея Альтера Лейба! Богатый еврейский купец из Лемберга, Альтер начинает как горький пьяница. По мере развития сюжета Витлин знакомит читателей с основами морского дела (как отдавать якорь, что такое маяк, и т.д.), а заодно пускается в рассуждения о еврейском законе.

Спутник Робинзона Пятница превратился у Витлина в Шабеса. Шабес научил Альтера, как быстро разводить огонь, а тот, в свою очередь, учит его монотеизму, Торе и субботним законам.  Будучи на острове,  еврейский робинзон непрестанно молится, и Всевышний раз за разом отвечает на его молитвы. История заканчивается еврейским хеппи эндом – Альтер и Шабес не только покидают остров, но и находят себе хороших еврейских жен, и живут долго и счастливо в окружении многочисленных детишек.

Первый перевод «Робинзона» на иврит увидел свет в 1823/24 году. Переводчик, Давид Замощ их Галиции, так же следовал адаптации Кампе. Впрочем, это издание было гораздо быстро забыто. Гораздо более популярным оказался второй перевод,  увидевший свет в Вильно в 1862 году. Переводчик, Исаак Моисеевич Румш, с 1853 года преподавал в преподавателя в казенном еврейском училище в Поневеже; позже он стал директором частной еврейской женской школы.

Книга получила название Кур они («Горнило бедствий»).  Имена и фамилии героев Румш оставил в идишском написании, однако дал ивритские названия многим инструментам, которыми пользовался Робинзон, и даже придумал новые ивритские термины для телескопа и компаса, предвосхитив, таким образом, словотворчество Элиэзера Бен-Йегуды! (Оба термина, впрочем, не прижились).

В предисловии Румш весьма неодобрительно отозвался о переводе своего предшественника Замоща. Особенно его возмутило, что последний активно использовал мишнаитский иврит – гебраисты поколения Румша однозначно отдавали предпочтение библейскому.

В отличие от перевода Замоща, у «Горнила» оказалось множество читателей. Одним из них оказался упомянутый выше Элиэзер Бен-Йегуда, будуший отец современного иврита, а тогда – скромный йешиботник Лейзер Перельман. Как вспоминал Бен-Йегуда, с еврейским Робинзоном его познакомил его наставник, рабби Йоси Блойхер:

Он понемногу рассказывал мне, что есть книги, написанные красиво и поэтически на святом языке. Как-то раз, когда я сидел у него над Талмудом, и дома никого не было, он вытащил из-под стула небольшую книжку, раскрыл ее и велел мне читать вслух. Это было «Горнило бедствий», еврейский перевод «Робинзона Крузо». Не успел я прочесть две страницы, как в дверь постучали. Он выхватил у меня книгу, спрятал ее под стул, и мы вернулись к обсуждению Талмуда.

Элиэзер Бен-Йегуда работает над словарем иврита. Иерусалим, 1912

Похожую историю о поколении своих дедов, живших в Тунисе, рассказывает Яэль Барух. По ее словам, в тридцатые-сороковые годы дети и взрослые приходили в субботу утром к рабби Рахамиму-Баруху и его жене Симхе, послушать, как уважаемый раввин читает книгу, каждый раз новую. Две книги пользовались наибольшей популярностью: «Граф Монте-Кристо» и «Робинзон Крузо».  Это были переводы на иудео-арабский, разговорный язык евреев Северной Африки. Одно из этих изданий, Ḥikayat Robinson Krusoi в переводе Хая Ситрука, хранится  в фондах Национальной библиотеки Израиля.

О переводчике Хае Ситруке известно немного. Подобно Румшу, он был директором еврейской школы (правда, мужской, а не женской); кроме того, он подрабатывал журналистом и корректором. «Робинзон Крузо» – не единственный перевод Ситрука: он так же перевел на иудео-арабский «Александра Великого» (Мориса Дрюона?), «Парижские тайны» Эжена Сю и другие романы.

Не совсем понятно, с чем было связано его решение переводить «Робинзона» – на иудео-арабский обычно переводили произведения французской, а не английской литературы.  Францускую литературу так же предпочитали ладиноговорящие евреи, потомки изгнанников из Испании.

Тем не менее, в конце XIX века появляется сразу два перевода «Робинзона» на ладино. Первый, El isolado en la isla,  увидел свет в 1881 году в Саломиках, в качестве третьей, заключительной части книги  «Тройное благословение» (Браха га-мешулешет). Книга была переиздана в 1900 году, под редакцией некого Элии Леви. Действие романа заканчивается вторым годом пребывания Робинзона на необитаемом острове.

В 1897 году в Иерусалиме вышел в свет второй перевод «Робинзона» на ладино, La ermoza istoria Robinson o la miseria. Переводчик, Бен-Цион Тараган, был учителем иврита. 150-страничная книга включает большую часть исходного сюжета; в переводе время от времени попадаются турецкие слова – неизбежное влияние окружающей действительности.

В начале книги Тараган обращается к читателям от имени заглавного героя – несомненно, чтобы привлечь читателей:

Многие из вас, уважаемые читатели, несомненно, слышали мое имя. Многие так же удостоились видеть меня в моей кожаной одежде, в моим верным псом, котом и попугаем. Так что вы, разумеется, с удовольствием выслушаете мой рассказ. И вот я перед вами, чтобы рассказать о себе, и я надеюсь, что из моего рассказа вы узнаете много полезного.

Заканчивается перевод тремя рассуждениями на морально-нравственные темы, одно из которых предназначено юным девицам.

Первая половина ХХ века стала эпохой расцвета популярной литературы на ладино и иудео-арабском, предназначенной для детей и взрослых. Как и для восточно-европейских евреев, говоривших на идиш, этот золотой век закончился с началом войны, когда большая часть носителей ладино (евреи Салоник и Балкан), была уничтожена нацистами. К носителям иудео-арабского судьба проявила большую благосклонность, однако после войны, когда большинство евреев арабских стран иммигрировала в Израиль или на запад, этот язык был практически забыт.

В заключении отметим, что “Робинзон Крузо” оказался знаковой судьбоносной книгий для одного из самых известных еврейских писателей, Шолом-Алейхема. В своих беллетризированных мемуарах “С ярмарки” он писал:

Обеднев, мои родители переехали из Воронки обратно в Переяслав. Там нам впервые сшили модные сюртучки с распором позади. Когда умерла мать (от холеры), отец отдал нас в Уездную школу, и я выделялся среди других детей, отличался своим усердием. В пятнадцать лет я впервые прочитал книгу на русском языке. Это был “Робинзон Крузо”. Недолго думая я написал собственного “Робинзона” под названием “Еврейский Робинзон Крузо”. Свое произведение я показал отцу, отец показал его постояльцам (у нас был заезжий дом),–и все пришли в восторг.

С той поры отец стал оберегать меня как сокровище какое, освободил из-под опеки мачехи, не позволял ей колотить меня, не давал мне нянчиться с маленькими детьми, не заставлял, как раньше, крошить изюм (у нас был винный погреб под названием “Южный берег”), запретил мне также чистить сапоги постояльцам, ставить самовар, быть у них на побегушках и выполнять всякие другие поручения, как случалось прежде.

Михаил Курляндский

 

Вы находитесь на старой версии сайта, которая больше не обновляется. Основные разделы и часть материалов переехали на dadada.live.