После убийцы приходит проповедник?
В продолжение наших предыдущих прочтений метаморфоз библейских героев в ранних библейских интерпретациях, мы обсудим метаморфозы образа героя, о котором библейский повествователь сообщает совсем немного, и это немногое не совсем понятно.
И Адам снова познал жену свою, и она родила сына, и назвала его Шет, (говоря): положил [шат] мне Бог другое потомсто вместо Эвеля, которого убил Каин. А у Шета тоже родился сын, и назвал его именем Энош; тогда начали призывать имя Господне.
Берешит 4:25-26
И прожил Шет сто пять лет, и породил Эноша. И прожил Шет после рождения Эноша восемьсот семь лет, и породил сыновей и дочерей. И было всех дней Шета девятьсот двенадцать лет, и умер. И прожил Энош девяносто лет, и породил Кенана. И прожил Энош после рождения Кенана восемьсот пятнадцать лет, и породил сыновей и дочерей. И было всех дней Эноша девятьсот пять лет, и умер.
Берешит 5:6-11
В первом отрывке повествователь хочет подчеркнуть, что первое родословие Эноша появляется после родословия Каина, и в этом есть определенная идея. Перечислив потомков братоубийцы, библейский повествователь сообщает о том, что Адам продолжил свой род, и на смену погибшему Авелю родился Шет (Сиф), имя которого свидетельствует о намерении родителей возместить потерянного сына. Последнее явно видно из игры слов в стихе Берешит, 4, 25: “И Адам снова познал жену свою, и она родила сына, и назвала его Шет, (говоря): положил [шат] мне Бог другое потомство вместо Эвеля, которого убил Каин”. Продолжателем рода Шета указан Энош (Енос). Имя этого героя, в отличие от предыдущего, библейский повествователь не считает нужным объяснить. Значит ли это что его имя лишено подтекста, или он казался столь явным, что повествователь не счел нужным его сообщить? Здесь также следует заметить, что это единичный случай в библейской истории, когда имя ребенку дает отец, а не мать. Согласно употреблению слова Энош в Танахе, оно почти синонимично слову человек (энош) , и нередко появляется в контексте, указывающем на слабость, смертность и удаленности от Бога (Пс, 103:15 33:12, 26).
Не менее загадочным, чем имя героя, является выражение אָז הוּחַל, переведенное выше как «тогда начали призывать имя Господне» – выражение, любой перевод которого, ввиду его сложности и необычности, всегда будет предполагать выбор той или иной интерпретации, и потому в дальнейшем мы всякий раз будем переводить его по-разному, в соответствии с контекстом. И действительно, предложенный выше перевод не может не вызвать недоумения. Разве предшественникам Эноша не было известно имя Бога, разве не к нему они обращались в своих молитвах? Следует заметить, что с точки зрения современного читателя, перевести הוּחַל как форму страдательного залога от глагольной исходной основы hоф’ал от корня חל, означающего ‘начинать’, представляется наиболее убедительным. И тогда следует склониться к тому, что библейское повествование хочет сказать, что в поколении Эноша происходит какой-то новый поворот в религиозной жизни. Но какой? Идет ли речь о позитивном явлении, распространении богобоязненности и готовности обратиться к помощи Небес, или речь идет о попытках воспользоваться именем Всевышнего, заручится его помощью?
Как мы увидим в дальнейшем, древние читатели Торы не всегда руководствовались тем значением, которое нам в наши дни представляется более подходящим. Не удовлетворившись значением, производным от חל, возможно, ввиду амбивалентности полученного таким образом значения, некоторые средневековые комментаторы (Раши) предложат понимать, что слово происходит от фонетически близкого корня חול со значением ‘будничный’, ‘профанный’. И тогда получается, что в этом поколении людей произошла профанация имени Всевышнего. Несмотря на то, что подобное значение слова менее ожидаемо здесь, многие классические и современные комментаторы не пренебрегли им. Но подобное негативное понимание роли Эноша в известной мере противоречит тому, что мы узнаем о нем из пятой главы. Ведь там ничто не намекает на то что Энош был в чем то менее праведен, чем предшествующие ему и последующие ему патриархи.
О противоречивых попытках интерпретации אָז הוּחַל мы более подробно поговорим ниже. А теперь подытожим вышесказанное тем, что заметим, что буквальное понимание стиха Берешит, 4: 26 затруднительно для современного читателя в той же мере, в какой оно было затруднительно читателям былого, и потому необходимость в истолкование стиха неизбежна, что неминуемо приводит к противоречивым прочтениям. Мы не будем высказываться в пользу того или иного буквального прочтения стиха, оставив это теологам и библейским критикам, поскольку нас в большей степени интересует история интерпретации библейского стиха и то, что за ней скрывается. Поэтому предоставим слово первым читателям библейского повествования и узнаем, как они понимали загадочное высказывание об Эноше.
Энош в пре-талмудической литературе
Самым первыми читателями библейской литературы, оставившими нам письменные свидетельства о своих читательских опытах, были авторы Септуагинты, греческого перевода Пятикнижия, важного произведения эллинистического иудаизма, созданного в середине 3 в. до н. э. Интересно, что там стих 4:26 переведен примерно так: «…он надеялся пробудить имя Господа». Значит ли это, что деятельность Эноша была своего рода миссионерством, направленным на то, чтобы имя Бога было распространено среди людей? По-видимому, в уже знакомом нам הוּחַל был усмотрен другой корень и несколько иная глагольная форма. Создатели греческого перевода поняли, что перед ними слово הוחל и произвели его от корня יחל в значении ‘надеяться’, ‘уповать’. Таким образом, создатели Септуагинты, скорее всего, видели в Эноше положительного героя.
Другой древний автор эпохи Второго Храма (2 в до н.э.) , один из немногих, чье произведение дошло до нас на иврите, Бен Сира (49:16), тоже воспевая хвалу патриархам, говорит:
שם ושת ואנוש נפקדו ועל כל חי תפארת אדם
Шем и Шет и Энош были почтены, но и над всем живущим было величие Адама
В этом поэтическом высказывании автор хочет сказать, что никто из живущих не был столь велик, как Адам, даже столь достойные и почтенные представители человеческого рода, как Шем и Шет и Энош.
Энош также появляется в одном из самых важных для нас произведений апокрифической литературы эпохи Второго Храма – книге Юбилеев (2 в. до н.э.), которое последовательно пересказывает всю книгу Берешит и частично книгу Шмот. В этой книге он появляется, в качестве вполне респектабельного и положительного героя, как то характерно для жанра заново пересказанного библейского повествования, апологетичного к библейским персонажам.
Книга Юбилеев , как известно, не дошла до наших дней на языке оригинала, за исключением небольших фрагментов в собрании рукописей в кумранской библиотеке. Полная ее версия сохранилась на языке геэз, т.е на древне-эфиопском. Перед вами перевод на русский язык, выполненный некогда с немецкого перевода книги. К сожалению другого русского текста нет.
И Адам познал свою жену Еву, и она родила еще девять сыновей. И в пятую седмину сего юбилея Сиф взял себе в жены свою сестру Азуру, и она родила ему в четвертый год Эноса. И он первый начал призывать имя Господне на земле. И в седьмой юбилей в третью седмину Энос взял свою сестру Ноаму в жены, и она родила ему сына в третий год пятой седмины, и он нарек ему имя Кейнан. И в восьмой юбилей в конце его Кейнан взял свою сестру Муалелиту в жены, и она родила ему сына в девятый юбилей, в первую седмину, в третий год той седмины, и он нарек ему имя Малалел.
Юбилеи 4:12
И он (Авраам) сказал: “… все благословения, которыми Господь благословил меня и мое семя, будут также уделом Иакову и его семени во все дни. И в его семени будет благословлено мое имя, и имя моих отцов Сима, и Ноя, и Еноха, и Малалела, и Эноса и Сифа, и Адама”.
Юбилеи 19:23-25
В первом отрывке мы находим типичное для жанра пересказанной Библии стремление заполнить лакуны библейского рассказа. Так, рассказчик приводит имена жен библейских патриархов, их происхождение, и обнаруживается, что все они были сестрами патриархов. Так, он снимает недоумение читателя недосказанностью библейского повествования, в котором не сочли нужным сообщить, каким образом первым людям удалось продолжить свой род – ведь повествователь ограничивается упоминанием сына-наследника. Оказывается, что вместе с каждым сыном рождались и дочери, о коих библейский повествователь не удосужился сообщить, и именно они стали женами своих братьев. Рассказывая о последующих поколениях, рассказчик меняет тактику – в следующих поколениях главы родов уже станут брать в жены не сестер, но племянниц. За всем этим прослеживается строгая эндогамная тенденция – была только одна человеческая семья, и только из ее семени формировались последующие поколения. Даже убийца Каин женился на собственной сестре, с коей автор Юбилеев отождествляет таинственную женщину из страны Нод из библейского повествования.
Праматери носят характерные имена, подобные тем, которые носили женщины библейское эпохи; некоторым из них есть параллели в библейской литературе, а некоторым нет. Исследователи полагают, что тенденция автора Юбилеев дать имя каждой из его женской героинь опирается на современную ему или несколько более древнюю традицию создавать списки библейских героинь, праматерей, где перечислялись бы их имена. Некоторые из этих списков в переводах на иные языки дошли до наших дней, и имена в них почти идентичны именам библейских героинь, рассеянных в книге Юбилеев.
Во втором фрагменте из Юбилеев Авраам благословляет своих потомков, и, подобно вышеупомянутому Бен-Сире, пользуется списком праотцев как списком праведных людей, где каждый, в том числе наш герой Энош, заслуживает быть примером для подражания.
Далее мы познакомимся с писаниями Филона Александрийского (25 г. до н.э – 45 г. н.э.) – еврейского автора, жившего в египетской Александрии и писавшего на греческом языке.
Итак, доказав, насколько возможно, с помощью правдивейшего свидетельства Моисея, что радость — отличительное свойство мудреца, не меняя свидетеля, докажем теперь то же самое относительно надежды. Не случайно сына Сифа, именуемого Енос, что значит человек … =надежда . В согласии с этим Моисей говорит, что «он первым надеялся призвать имя Господа Бога» (Быт.4:26). В самом деле, что может быть более присуще истинному человеку, как не надежда и упование на приобретение благ от единственного щедрого Бога? По правде сказать, одно это и есть настоящее рождение людей, ибо те, которые не надеются на Бога, не обладают разумной природой. (139) Поэтому, сказав вначале, что Енос «надеялся призвать имя Господа Бога», Моисей прибавляет буквально следующее: «Вот книга рождения людей» (Быт.5:1), — и это важные слова. Ведь если в книге Бога написано, что только надеющийся — человек, то и обратное верно: не надеющийся — не человек. Определение нашей смешанной природы таково: животное разумное смертное. Согласно же Моисею, человек — это состояние души, надеющейся на истинно сущего Бога. (140) Итак, добродетельные люди, получившие счастливый жребий радости и надежды, должны или иметь блага, или, во всяком случае, ожидать их. А дурные, пребывающие в скорбях и страхах (именно к их сообществу принадлежит Каин), должны удостоиться тяжкой доли: или присутствия зол, или их ожидания. От имеющихся страданий они «стонут», а от ожидаемых ужасов «дрожат» и трепещут (Быт.4:12).
Филон Александрийский, О том, что худшее склонно нападать на лучшее (Перевод И. А. Макарова) 38:138
Каждый из библейских героев в писаниях Филона становится примером какого-нибудь одного атрибута истинной веры, какой-нибудь идеи. Так, Энош становится воплощением надежды. Каким же образом в скудной биографии героя находится подтверждение философскому аллегоризму автора? Филон, в прочтении сложного выражения אָז הוּחַל руководствуется этимологией, предложенной авторами Септуагинты, и усматривает в нем указание на то, что тот возлагал надежды на имя Всевышнего. Но Филон видит в этом высказывании нечто большее – он усматривает здесь начало зарождения важного атрибута истинного человеческого поведения, базисного элемента веры – готовности положиться на высшую волю.
Так, из всех вышеперечисленных писаний эпохи Второго Храма вырисовывается достаточно положительный образ библейского героя, биография которого в самом Пятикнижии обозначена достаточно кратко и даже амбивалентно. Тем неожиданней представится читателю метаморфоза образа Эноша в талмудической литературе.
Продолжение следует