Письмо о кончине реб Носона Штернгарца
Двадцатого декабря 1844 года, в пост 10 тевета скончался ребе Носон (Натан) Штернгарц – ближайший ученик рабби Нахмана из Браслава, сохранивший для потомков духовное наследие своего наставника. То, что после смерти рабби Нахмана его учение не было забыто, а его двор не распался и сохранился до наших дней – исключительная заслуга реб Носона.
Сохранилось письмо, написанное хасидами Браслава хасидам Черина, рассказывающее о кончине реб Носона. Предлагаем читателям перевод этого послания.
Он заболел на исходе субботы «Микец». А в субботу «Микец», когда он сел за третью трапезу и начал учить Торе, первые слова его поучения звучали так: «Стыдно говорить об этом, поскольку об этом говорят все, но сказать это нужно. Нужно помнить, что мы все умрем и будем лежать ногами к двери». Эти слова реб Носон произнес с большим трепетом. Затем он повторил поучение рабби Нахмана «Сказал рабби Шимон», в котором говорится о том, что нужно слушать наставления праведников и верить в них, также о важности издания религиозной литературы, и о том, что когда душа возносится, ее свет продолжает сиять[1] и внизу. После этого он был очень весел.
В тот же вечер он так же произнес поучение о меноре, и танцевал в одиночестве. Встав из-за стола, он говорил о служении Судного дня. Из его уст словно вырывались языки пламени. Он говорил: «Служение и т.д… Первосвященник входил, стоял там, где стоял, входил туда, куда входил, помни, к кому ты входишь, в место огня, пламени и пожарища, один и один[2], и т.д., знаток Торы выше первосвященника, как сказано: «Она дороже жемчуга» (Мишлей, 3:15)». Перед этим он пересказал сон, который намекал на его скорую кончину.
Ближе к концу субботы «Микец», во время третьей трапезы, он произнес поучение о недельной главе «Микец», и в конце процитировал Мишну: «Найди себе учителя, заведи (кне) себе друга” (Авот, 1:6). Он сказал об этом: «Найди себе учителя, а если у тебя нет учителя, заведи себе друга – пусть твоим другом станет кане («перо»)». После этого он со слезами произнес гавдалу.
Посреди ночи он почувствовал слабость. С каждым последующим днем слабость усиливалась. В понедельник его навестил Зеев Любарский, и говорил с ним о Рош ѓа-шана рабби Нахмана. Реб Носон несколько раз подчеркнул, как важно ездить в Умань на Рош ѓа-шана.
В ночь со среды на четверг, после вечерней молитвы его навестили упомянутый Зеев, и реб Довид из Тульчина, который встал перед Зеевом. Наш господин, наставник и учитель сказал реб Довиду: «Не заслоняй Велвла[3], дай ему взглянуть на меня. Я помню, Ребе так же сказал кому-то: посмотри на меня, это пойдет тебе на пользу». Затем наставник сказал Зееву: «Мы должны быть вместе». «Где?» – спросил Зеев. «В Мире Грядущем», – ответил ему реб Носон.
После этого он рассказал ужасную историю о Сожженной книге, которая случилась, когда Наставник был в Лемберге. Тогда реб Носон три с половиной часа переписывал эту рукопись. [Описывая свои тогдашние чувства, он сказал]: «Когда я закончил, я словно вышел как из пещеры». Затем он сказал: «Только благодаря помощи Свыше я смог рассказать вам эту историю!».
Ночью он произнес полночное исправление (тикун хацот). Примерно за три часа до рассвета он взял перо и написал поучение, посвященное мишне «Орошают поливное поле в будни праздника» (Моэд Катан, 2:1). После этого к нему пришел реб Меир-Йегуда. Рабби Носон сказал ему: «Даже закоренелый грешник, прилепившись к Ребе, сможет раскаяться и заслужить очищение».
В среду его посетило несколько хасидов. Реб Носон сказал им: «Ваше главное дело – печатать книги, дабы «разливались источники твои по улице» (Мишлей, 5:16)». В четверг, за два часа до рассвета, к нему пришли реб Меир-Йегуда и реб Либчи. Реб Носон сказал им: «Ангел Дума приходит к покойнику, которого положили в могилу, разрезает ему живот, и швыряет содержимое ему в лицо, словно желая сказать: вот то, чего ты хотел! Ой! Если же живот покойного набит лекарствами, это жжет, как раскаленные угли. Но рабби Нахман может исправить все».
Утром, во время молитвы, он совсем ослаб. Его навестила Адель, дочь нашего Наставника, благословенной памяти. Она сказала [хасидам]: «Что же вы молчите? Вы должны плакать!». Реб Носон, однако, не согласился и сказал: «У меня слишком много врагов, [которые обрадуются, если узнают, что я умираю]». Он объяснил, как за него молиться, и попросил, чтобы во время уединенной молитвы упомянули при этом о его заслугах – что он записал учение Ребе, привел его в порядок и напечатал. «Даже сейчас я хочу печатать… Вся ваша жизнь зависит от меня», – сказал он.
Реб Цви из Теплика так же навестил его и спросил, есть ли у него деньги. Реб Носон ответил: «Дай мне свои, а я отдам тебе в Мире Грядущем. Отцы собирали внизу, а я собрал наверху».
Затем он велел как можно больше читать псалмы, «кто сколько сможет». В пятницу, накануне святой субботы, ему прочли две истории рабби Нахмана, один из учеников реб Носона прочел ему две истории рабби Нахмана, «О том, как пропала царская дочь» и «Царь и император».
Еще до рассвета он велел принести горячей воды и сделать ему ванну. Прежде, чем ему приготовили ванну, он говорил так, словно диктует свое завещание. В частности, он сказал: «Вы должны держаться вместе и любить друг друга. Вы хорошие люди, но шлимазлы ». Затем он неожиданно произнес: «В месяц тевет евреев постигло три несчастья. Какие?». Хасиды не вспомнили, и он сказал: Умер книжник Эзра; при царе Птолемее Тору перевели на греческий; войско царя Навуходоносора осадило Иерусалим». Затем он произнес: «Когда умер Эзра-книжник, мир захлестнули ересь и безбожие – как и сегодня, когда лживые учения возникают сотнями и тысячами… Однако я уверен, что даже одной страницы из книг рабби Нахмана будет достаточно, чтобы все исправить. Поэтому я хочу оставить вам наказ: ваше дело – печатать книги рабби Нахмана, дабы «разливались источники твои по улице» (Мишлей, 5:16). Будьте тверды – от вас потребуются деньги, желание и труд». И так же он сказал своему сыну Ицхаку: «Ты тоже должен дать на это пятьсот рублей серебром. Но если у тебя нет, дай хотя бы шестьдесят».
Он так же сказал: «Есть жестокие и горькие наказания, так же как есть люди, осмеливающиеся враждовать с таким наставником! Ох!»
Утром он облачился в талит и тфилин, помолился изо всех сил и прочел слихот. Во время чтения Торы он плакал. Затем он начал учиться и закончил полный Шулхан Арух. Ему сказали: «Почему бы тебе не поучиться по малому Шулхан Аруху[4]? Тебе было бы легче». «Не нужно меня так жалеть», – ответил реб Носон[5]. Потом он читал псалмы, а затем сказал Нахману, сыну Ойзера: «Дай мне все хорошее». Тот не понял, что от него хотят, и тогда реб Носон объяснил: «Дай мне Писание, где каждое слово – истинное благо». Затем он сказал, что если придут двое со скрипкой, и спляшут перед ним, это его взбодрит. После этого он заявил, что [до конца поста] больше не будет даже пить чаю.
Через два часа он сказал своему сыну реб Ицхаку: «Принести мне немного кушаний, приготовленных на субботу – непременно субботние!». Он велел придвинуть стол к стулу. Сам он сел на тумбочку, на которую ставят свечи, и с великим трудом съел кусочек хлеба «с маслину», чуть-чуть супа и чуть-чуть морковного цимеса. Затем он сказал, что благословение после трапезы можно произнести рядом с кроватью. В благословении он добавил: «Милосердный да удостоит нас святости Святой Земли». Затем он добавил: «Я не собирался есть, но мысли путаются».
Затем он послал за свечами и сказал: «Свечи субботы, праздников и Хануки суть одно. На этот счет у меня есть множество законов – потрясающие, невероятные толкования! Но силы мои иссякли».
Затем он процитировал реб Нахману из Тульчина стих: «Пойдите к Йосефу, что он вам скажет – делайте» (Берешит, 41:55). Самое главное – прилепиться к праведникам».
Затем он велел всем хасидам пойти в микву, и они пошли. Когда хасиды вернулись из миквы, состояние реб Носона резко ухудшилось. Адель воскликнула: «Что с тобой, тебе хуже?». Реб Носон ответил: «Это величайшая милость».
После этого он больше не говорил с нами. Мы слышали, что он шепчет отрывки молитвы: «Он благословит тебя», «Наводящий сон», «Милосердный, умножающий прощение», «Освящающий субботу», «Благословен Ты в святости» и «Единый». Все это продолжалось около получаса. Он скончался мирно и безболезненно, сразу после зажигания субботних свечей.
Его похоронили на исходе субботы с большими почестями, как важного человека.
[1] Дословно «ее совершенство остается».
[2] Отрывки из молитвы Мусаф Судного дня.
[3] Как было принято у евреев, хасид носил двойное имя Зеев-Велвл (значение имен и иврите и на идише – «волк»).
[4] Сокращенное издание без многих комментариев.
[5] Дословно: «Не будьте такими преданными [мне]».