Пасхальный Седер социалистов-сионистов
«”И вывел нас из Египта рукою сильной…” — это Сионистская социалистическая рабочая партия».
(Из книги воспоминаний Б.-Ц. Динура)
Конец XIX – начало XX века — эпоха радикальной трансформации российского еврейства. Традиционные формы общинно-религиозного уклада чем дальше, тем больше не устраивали молодое поколение, разбегавшееся кто куда: кто в революцию, кто в науку, кто в сионизм, кто просто за океан в поисках хорошей жизни. Не помогали ни образование, ни воспитание: среди «ушельцев» можно было встретить как бывших малограмотных подмастерьев, так и выпускников самых престижных йешив.
Вместе с тем разрыв с традиционным укладом далеко не всегда означал отказ от еврейства. Напротив, многие эмансипированные и даже «ассимилированные» интеллигенты не только считали своим долгом служить еврейскому народу и его интересам, но и искали способы влить в старые меха новое вино — наполнить новым современным смыслом древние обычаи и ритуалы.
Одним из таких интеллигентов был историк и педагог Бен-Цион Динур (Динабург, 1884, Хорол – 1973, Иерусалим). В 1951–55 гг. он возглавлял израильское Министерство просвещения. Изучив в молодости весь Талмуд, и даже получив раввинский диплом (смиху), Динур тем не менее отошел от религии и присоединился к Социалистической еврейской рабочей партии (СЕРП), сочетавшей в своей программе идеи построения еврейского государства и классовой борьбы.
1-й красноармейский отряд Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей Цион». 1919 год. Источник: Лехаим
Приведенный ниже отрывок из воспоминаний Динабурга относится к 1907 году, когда СЕРП испытывала серьезный внутренний кризис, как в связи с подавлением русской революции (в которой социалисты-сионисты принимали деятельное участие), так и в силу неясности дальнейшего курса: в партии шли ожесточенные дебаты по самым разным вопросам. Об этот периоде Динур писал:
«Тяжесть была велика. Большинство из нас были из «крутых» деятелей Сионистской социалистической партии: доходили в отрицании галута до крайности и проявляли себя отчаянными революционерами — в забастовках и митингах, пропаганде и прокламациях, самообороне и стычках с полицией. Несколько человек были сторонниками «Ноябрьских воззваний» (после октябрьских погромов 1905 года), в которых была выработана целая теория, попытавшаяся соединить категорическое отрицание галута с категоричностью революционной борьбы: участие еврейских масс в революции приведет к появлению еврейского революционера, который сможет воплотить в реальность большую еврейскую революцию… Прошло всего полтора года — и мы уже были повержены и обращены в бегство: молодые евреи все чаще уходили не только из Сионистской социалистической партии, число членов которой еще недавно достигало тридцати тысяч, но и вообще покидали сионистское движение во всех его течениях и видах. Бегство было быстрым и массовым».
Именно в этих условиях группа молодых социалистов-сионистов решила провести свой собственный Седер, который должен был стать «своего рода коллективным выражением чувств, мыслей и сомнений». Проведение взял на себя Элиэзер Шейн (1800–1931) — уроженец Бобруйска, организатор еврейской самообороны, впоследствии – преподаватель и профсоюзный деятель еврейской Палестины.
Альтернативный Седер Песах в Нью-Йорке. Источник: yiddish2
Поскольку нижеприведенный текст достаточно красноречив сам по себе, ограничимся лишь небольшим, сугубо галахическим комментарием. Прежде всего, есть заповедь во время Седера рассказывать об исходе из Египта, но совершенно необязательно читать для этого пасхальную агаду — можно рассказывать об исходе как угодно, лишь бы присутствующие понимали, о чем речь. И уж тем более допустимы любые комментарии. Единственное, что необходимо сделать для выполнения заповеди, это упомянуть о трех вещах: пасхальной жертве, горькой зелени и маце. Как мы увидим ниже, по крайней мере о двух из них было упомянуто, до третьего же ведущий не дошел по независящим от него обстоятельствам.
Источник: Маханаим (Принадлежности Седера)
Разумеется, еда на пасхальном столе должна быть не просто кошерной, но и соответствовать законам праздника. Однако, по словам Динура, «девушки трудились: убирали и готовили к седеру. Сделали все, как положено. Маца и вино. “Марор, — сказали товарищи, — у всех нас есть в избытке”». Так что и с этим все было в полном порядке. Этим, кстати, описанный ниже Седер разительно отличался от грядущих «красных» и «комсомольских» седеров, носивших подчеркнуто антирелигиозный и антитрадиционный характер, как например:
«В пасхальный вечер молодежь местечка Хабно натаскала в клуб стулья‚ большие лампы‚ разложила на столах калачи и устроила комсомольский “седер”. Учителя еврейской школы прочитали пародийную “агаду” взамен сказания об исходе евреев из Египта: Горек был хлеб родителей наших. Кто богат — все имел‚ а кто беден — имел право с голода пухнуть…».
И наконец, главное. Мишна, а за ней и Пасхальная Агада требуют, чтобы каждый человек смотрел на себя, словно бы он сам вышел из Египта — иначе говоря, подумал о том, какое отношение имеют уроки Исхода лично к нему. Как нам кажется, участники сионистско-социалистического Седера исполнили это требование в полной мере. Судите сами.
****
Началось чтение Агады. Элиэзер начал с «Кадеш у-рхац» («Освящение и омовение») и стал толковать каждую фразу.
Агада — это не что иное, как легенда о поколении, которое хотело освободиться, но не удостоилось освобождения. Об этом прямо повествуется в каждой строчке Агады.
«Кадеш у-рхац» — еврейская история вопиет к каждому в нашем поколении: «Освяти и омой!» Освяти себя, готовь себя к большим свершениям, ибо пробил решающий час. Мы — освободители! И омой! Омойтесь, очиститесь, очисти себя, дабы быть достойным этой миссии, великой миссии. «Карпас — яхац». Еврейская история возложила на нас, на знаменосцев социального обновления, построение нового общества, основанного на общности имущества. Даже если все, что у тебя есть, это немного зелени и овощей, поделись своим карпасом с товарищем.
А что на практике? «Магид — рахца»: каждый говорит товарищу своему: тебе следует совершить омовение. Каждый требует от другого: ты омойся! Ты очисти самого себя! Как будто он сам свободен от этой обязанности. В результате мы все оказываемся погружены глубоко в грязь. Как сказано: «[благословен] извлекающий [хлеб из земли], [заповедавший вкушать] мацу и марор». И действительно, по поводу каждого «моци» (на идише — ломоть хлеба, требующий благословения) у нас споры, раздоры и марор (горечь) в душе. И так мы собираемся бороться за новое общество? «Корех — шулхан орех». Вот и мы прикрываемся социал-сионистским «Шулхан арухом», подобно человеку, который повязывает тфилин напоказ, чтобы все видели. А еще «цафун — барех»: внутри нас сокрыта всякая мерзость и клевета. А что касается «халель» и «нирца», то мы все очень желаем, чтоб нас прославляли как первопроходцев дела всемирного пролетариата и как тех, кто приведет к спасению народ Израиля.
«Чем отличается эта ночь, ночь галута, от всех других ночей? Мы дважды окунаем [зелень в соленую воду] — это омовение сионизма и социализма. В эту ночь мы все возлежим, то есть заседаем на конференциях, конгрессах, в центральных комитетах разных партий, и при всем том эта ночь вся состоит из сухой мацы и раздоров, она вся — горечь марора, горька, как сама смерть».
«Объяснение, дети мои, всему этому простое: «Рабами были мы». И после минутного молчания: «И в чем оно, наше рабство? «Барух ха-маком». Мы дошли до благословения места, того самого галута, в котором мы живем, и мы говорим: «Благословен Он! Благословен давший Тору народу своему, Израилю! Ведь и вся наша Тора — она дар этого места. Тот закон, который мы себе усвоили, — это закон гоев».
Носители этого закона — четыре сына. «Умный» — это интеллигент, маскил; «злодей» — домовладелец, практичный еврей, у которого есть цель в жизни, который ненавидит бездельников. «Простак» — это Зелиг, а «тот, кто не знает, как спросить», — это детишки, например, младший брат Зелига. Умный, он что говорит? «Каковы эти законы, постановления и узаконения?» Наши маскилы изучают юриспруденцию и хотят спасти Израиль посредством законов этой Торы, то есть законов государства, вместе с Иваном. А злодей что спрашивает? «Что это за служение у вас?» Это наши богачи и мещане, умеющие жить в этом мире, понимающие в его порядках и в его удовольствиях. Они исполнены презрения ко всем этим «бездельникам», витающим в небесах и мечтающим о новых мирах и о спасении Израиля. «У вас, — спрашивает он, — а не у него, и таким образом, отрекаясь от общего дела, они становятся еретиками» — хуже выкрестов. Простак, он что говорит: «Что это?» Пропал Зелиг! Нет Зелига! Погиб Зелиг. Мы потеряли целое поколение Зелигов. И потому нам не на кого опираться, кроме как на тех, кто не умеет спрашивать, на младшего Зелигова брата. «А ты, — обратился Элиэзер к одному из товарищей, занимавшемуся преподаванием, — начни ему объяснять. Ты должен ему сказать, молодому поколению: «В тот день из-за этого это случилось со мной при выходе из Египта», и объяснить ему причины нашей великой неудачи, нашего краха в этом поколении, в котором мы хотели возобновить исход из Египта. А причины — «сухая маца и горькая зелень (марор)» — ссоры и раздоры».
«И тут, — продолжал Элиэзер, — начинается второй цикл Агады: “Мы были рабами”, “Когда-то отцы наши были идолопоклонниками, а теперь…” И отцы наши шли путем окружающих народов, и мы продолжаем делать то же самое. “Приблизило нас это место к служению своему”. Всякое место, в котором мы обитаем, приближает нас к своему служению и удаляет от самих себя. “За рекой от века обитали наши предки: Терах, отец Авраама и Нахора” — в любом месте стараются евреи доказать, что они обитают там со времен Тераха, еще раньше самих гoев. И этим занимаются раввины! И раввин из Полтавы тоже. Воздевают глаза к небу и говорят: “Так сказал Господь Бог Израилю”».
«”И увидел Он стеснение наше, отказ от принятого между людьми”. Мы перестали быть народом, который занимается принятым между людьми, т. е. заселением и освоением мира. Как сказано: “И увидел Бог сынов Израиля и узнал Бог”. Одному Богу известно, каким образом существует этот народ. “И страдания наши – это о детях”. Все уныние наше и вся печаль наша явлена в молодом поколении, они все принадлежат Египту. Их или бросают в Нил сразу, или выращивают, чтобы сделать это позже. “И все угнетение наше — это тяжесть жизни”. Что нас вытесняют со всех продуктивных в экономическом смысле позиций, как сказано в социал-сионистской Торе». Тут Элиэзер возгласил: «”И вывел нас из Египта рукою сильной…” — это Сионистская социалистическая рабочая партия».
И упал. Потерял сознание. Глубокий обморок. Быстро привели доктора. Доктор сказал: «Глубокое нервное потрясение, из тех, которые между душой и телом, на границе, и которые глубоко поражают и то и другое».