next perv

Основной вопрос библеистики XX в.: «Каким образом создавалось Пятикнижие?»



С радостью сообщаем, что патриарх русскоязычного еврейского книгоиздательства Михаил Львович Гринберг недавно создал новое издательство, выпустившее к московской книжной ярмарке «Нон Фикшн» несколько в высшей степени интересных книг.

Предлагаем нашим читателям главу из одной из этих книг, «Введения в Танах» Йоэля Вейнберга.

Новый век в научном исследовании Пятикнижия начался с того, что была поставлена под сомнение надежда/иллюзия разрешения основных проблем изучения и понимания Пятикнижия. Возникло много различных поводов и причин для таких сомнений, начиная от общих мировоззренческих до конкретных, связанных с самим изучением Пятикнижия. К первым относятся те коренные социально-политические и духовные сдвиги, которые были вызваны двумя мировыми войнами, разрушительными революциями, установлением тоталитарных режимов и созданных ими Аушвицем и ГУЛАГом, геноцидом и угрозой атомного уничтожения, и другими явлениями нашего века, оставившими мало места для оптимистического эволюционизма, какой пронизывал научное изучение Пятикнижия в предыдущие века. Значительные успехи археологии и эпиграфики древнего Ближнего Востока в изучении его истории и культуры расшатывали другую, не всегда открыто заявленную, но почти всегда присутствовавшую в прежнем научном исследовании Пятикнижия установку – признание его уникальности и неповторимости.

Новые открытия доказывали наличие многих точек соприкосновения между изложенным в Пятикнижии и в других древних ближневосточных текстах, указывали на необходимость изучения Пятикнижия в культурно-историческом контексте древнего Ближнего Востока. Что касается конкретных поводов и причин для сомнений, то одна из наиболее существенных выражена остроумным афоризмом одного английского библеиста, заявившего: (“Пятикнижие не Моисеево, оно мозаично”).

Превращение последователями “Новой документальной гипотезы” текста Пятикнижия в мозаику разрозненных отрывков, фактическое разрушение любой цельности в Пятикнижии не могло не вызвать отрицательную реакцию. Одним из проявлений ее стала, согласно точному определению известного английского библеиста Г.Г. Роули, “тенденция более консервативного подхода ко многим вопросам” в изучении Пятикнижия.

Эта тенденция проявляется во всем мире, в том числе в еврейско-израильской среде, например в трудах М. Сегала. Заявив, что “…мы должны отвергать аналитический метод [документальной] теории… должны освободиться от порожденного [документальной] гипотезой скептицизма и гиперкритицизма и довериться самой древней книге, смиренно стараясь услышать в ее стихах божественный голос”, Сегал предлагает свой “синтетический” метод, который подводит его к выводу: “Признание традицией, что Моше был автором приписанного ему в Пятикнижии учения, заслуживает внимания”.

Лишь немногие из еврейско-израильских библеистов столь консервативны, как Сегал. Так, например, У.Кассуто, хотя и утверждает, что существование разных теонимов и их чередование в Пятикнижии не может служить доказательством наличия в нем разных “документов”, тем не менее, признает, что в основе этой цельности лежали разные традиции, бывшие в обращении в различных кругах древнееврейского общества.

“Из всего этого клада Тора выбирала те традиции, которые казались соответствующими ее целям, затем продолжала их совершенствовать, упорядочивать и объединять их, преобразовывать их стиль и фразеологию, и в целом придавать им новый облик в своем духе, пока они не слились в одно целое”.

Консервативная тенденция весьма своеобразно проявляется в концепции И. Кауфмана, который в своем основном труде “История израильской религии” принимает предложенное Вельхаузеном выделение в основе Пятикнижия четырех “документов”, но отвергает однолинейный эволюционизм Вельхаузена, подчеркнув, что Жреческий кодекс и отображенное в нем состояние йахвизма, его культа, организации жречества и т.д. соответствуют не времени после Второзакония, а времени до него. При всей спорности этого основного положения Кауфмана оно поддерживается рядом современных израильских библеистов – М. Хараном, А. Гурвицем и другими.

Консервативные тенденции присутствуют также в современной христианской библеистике, в которой, например, один из виднейших ее представителей Р. де Во говорит о четырех потоках традиций, лежавших в основе Пятикнижия и исходивших из разных йахвистских святилищ. Другой крупный исследователь, Б.Д. Эрдмане, полностью отвергает концепцию четырех “документов” заменив ее теорией, которая может быть названа “гипотезой кристаллизации”. По этой гипотезе Пятикнижие предстает итогом многовековой собирательской деятельности, в ходе которой были переработаны, освоены и объединены многочисленные и разнообразные традиции.

Отметим, что консерватизм не всегда означает ретроградство, так как в исследованиях упомянутых консерваторов содержатся заявки на новые поиски, зачатки новых направлений в научном исследовании Пятикнижия. Так, например, Кассуто, отвергнув концепцию Вельхаузена о четырех “документах” и отстаивая целостность Пятикнижия, вместе с тем признавал параллельность развития древнееврейской и древнегреческой литератур, взаимодействие последней с угаритско-ханаанейской литературой (см. с. 149-151), которая была связана с литературным творчеством древних евреев.

Тем самым Кассуто соприкоснулся с так называемым “компаративистским направлением” в современной библеистике, начало которому было положено в 1904 г. докладом известного тогда ассириолога Ф.Делича “Библия и Вавилон”, где тот утверждал, что древний Вавилон является если не единственной, то основной колыбелью человеческой цивилизации, что многие представления, законы и пр. в Пятикнижии, в Танахе позаимствованы древними евреями у древних вавилонян и ассирийцев. Делич дал толчок возникновению “панвавилонизма”, направления, получившего развитие в трудах востоковедов и археологов Г. Винклера, А. Йеремиаса и др., но позднее утратившего свою привлекательность из-за очевидной однобокости и предвзятости. Однако положенный в его основу метод сравнительного изучения Пятикнижия, Танаха, йахвизма, всей древнееврейской культуры, как и словесностей, религий и культур народов и стран древнего Ближнего Востока, остается непременным компонентом научного познания Пятикнижия и всего Танаха.

В исследованиях “консерваторов” большое место занимает феномен и понятие “традиция” в Пятикнижии, изучение которой стало основным содержанием созданного Г. Гункелем и Г. Грессманом “направления изучения жанров”. Основатели и многочисленные сторонники этого направления сегодня утверждают, что Пятикнижие в первую очередь и главным образом представляет собой литературное произведение древности, а в литературном творчестве древних, особенно на древнем Ближнем Востоке, типичное и конвенциональное, традиция, важнее индивидуального, новаторства. В древности типичное и конвенциональное, традиция, проявлялись главным образом в жанре. Поэтому первоочередная задача исследователя состоит в том, чтобы выявлять и изучать наличествующие в Пятикнижии, в Танахе жанры и определять их “место в жизни”.

В “направлении изучения жанров” категория “место в жизни” особенно значима: она охватывает время и среду создания и функционирования данного жанра или произведения в частной и общественной, светской и религиозной жизни. Для выявления “места в жизни” текстов Пятикнижия, всего Танаха они должны быть изучены в широком контексте всей древней словесности Ближнего Востока. Изучение жанров, их “места в жизни” подводит исследователя Пятикнижия к выводу, что оно, как и большинство древних текстов, является не творением отдельной личности, а итогом творческих усилий людских общностей. Однако как протекала творческая деятельность такой людской общности?

Ответ на этот во многом ключевой вопрос ищет и предлагает “направление традиций” или “традиционно-исторических исследований”, созданное группой скандинавских ученых: И. Педерсен, И. Энгель, 3. Мувинкель и др. Появление этого направления именно в Скандинавии не случайно, поскольку в основу его лег богатый опыт изучения скандинавского фольклора – саг и эдд древних викингов. Создатели “направления традиций” утверждают, что выявленные Вельхаузеном “документы” не были законченными, цельными сочинениями, а, скорее всего, “сборниками” разнообразных и разновременных материалов. Их нельзя располагать в однолинейные эволюционные ряды, так как они могли быть параллельными и синхронными, лишь созданными в различных кругах, разными людскими общностями, что делает необходимым изучение этих социально-идеологических сред.

В становлении этих “сборников” большую роль играет устное слово, устная традиция – многие части в составе Пятикнижия, во всем Танахе создавались, сохранялись и передавались в устной форме, пока не была осуществлена их запись. Но даже после письменной фиксации этих текстов в литературном творчестве древних евреев устное слово долгое время сосуществовало и взаимодействовало со словом письменным. Поэтому в научном исследовании Пятикнижия, всего Танаха следует отказаться от понятия “документ”, указывающего на законченность и письменную фиксацию данного материала. Предпочтительнее пользоваться термином “пласт”, поскольку он допускает многосоставность обозначенного явления.

Если “направление традиции” сосредоточивает усилия на вопросе о том, как создавались материалы, “пласты”, лежавшие в основе Пятикнижия и других частей Танаха, то “направление традирования”, представленное А. Альтом, Г. фон Радом, М. Потом и др., обращает основное внимание на пути, методы и способы традирования, т.е. передачи и развития этих традиций. Основатель этого направления А. Альт придавал особое значение географическим и социологическим факторам, например роли святилищ в передаче и преемственности той или иной традиции. Его ученик Г. фон Рад пытался проследить формирование Шестикнижия, т.е. Пятикнижия и кн. Иехошуа, от изначальных мелких единиц текста через более объемные комплексы повествования до его окончательной формы, которая, по мнению фон Рада,

“создана рукой редакторов, услышавших символы веры каждого из источников в его своеобразии и признавших его для себя обязательным… Многие времена, многие люди, многие традиции и теологи создавали это гигантское сочинение. Настоящее понимание [Шестикнижия] найдет только тот, кто взглянет на Шестикнижие не поверхностно, но прочтет с осознанием всей его глубины, кто поймет, что в нем говорят откровения и опыты веры многих времен”. Второй ученик Альта, М. Нот, сосредоточил внимание на изучении того, “как определенные, укорененные в культе и сознательно сформулированные положения веры образовывали те корни, из которых со временем выросло грандиозное дерево Пятикнижия”.

Уже во взглядах Вельхаузена, а тем более в концепции Гункеля и Грессмана о “месте в жизни” присутствовал социологический момент, ставший однобоко доминирующим в марксистском изучении Пятикнижия и Танаха. Под влиянием марксизма, но в большей степени под воздействием взглядов основоположника современной социологии М. Вебера и его знаменитого труда “Древний иудаизм” в США складывается “социологическое направление” в изучении Пятикнижия, всего Танаха, которое устами видного его представителя Н.К. Готвальда провозглашает: “Если мои рассуждения о соотношении библейской теологии и библейской социологии правильны, то важнейший вклад социального анализа древнего Израиля в современную религиозную мысль и практику состоит в том, чтобы прочно и необратимо закрыть дверь идеалистическим и структуралистским иллюзиям, которые до сих пор влияют на наше религиозное восприятие и искажают его”. Примыкает к “социологическому направлению” направление “кросскультурных исследований” (Д. Смит-Христофер и др.), в центре внимания которого находятся не вопросы становления Пятикнижия и всего Танаха, а проблемы их восприятия различными, в основном современными, социально-духовными группами и средами.

Помимо перечисленных направлений существуют еще “направление историко-редакционного изучения” (О. Кайзер, Р.Е. Фридмен и др.), которое сосредоточивает свое внимание на выявлении кругов редакторов и способов их работы, “структуралистское направление”, которое видит в Пятикнижии лишь только словесный текст, подлежащий изучению методами структурного анализа, “феминистское направление”, которое предлагает читать Пятикнижие, весь Танах исключительно глазами женщины, с ее точки зрения, и многочисленные другие направления и течения.

Современное научное исследование Пятикнижия, всего Танаха представляет собой пеструю мозаику различных, нередко взаимоисключающих взглядов и мнений. Эта пестрота, многообразие мнений и методик, отсутствие согласия почти по всем важнейшим проблемам современной научной библеистики нередко служат аргументами для пессимистического вывода о неудаче научного исследования Танаха, более того, вообще о невозможности научного подхода к нему и тем самым для призывов возвратиться к толкованию.

Но такой пессимистический итог лишен всякого основания, так как пятисотлетний опыт научного исследования Пятикнижия, всего Танаха представляет собой одну из самых ярких и блистательных страниц поисков, находок, удач и неудач человеческой мысли. Научная мысль жива лишь до той поры, пока перед ней стоят нерешенные вопросы, пока в ней сохраняется атмосфера борения взглядов. Поэтому описанную разноголосицу в современной библеистике нельзя считать признаком ее слабости, несостоятельности – напротив, это доказывает ее жизненность и актуальность. К тому же в современной библеистике все больше утверждается исследовательский метод, который можно назвать “комплексным”. Он исходит из того, что сама многогранность Пятикнижия предполагает применение разных методов его изучения, требует их сочетания. Комплексный метод будет положен в основу дальнейшего разбора Пятикнижия.

Книги издательства Михаила Гринберга можно будет приобрести на книжной ярмарке «Нон Фикшн», которая пройдет в Москве 5-9 декабря.

 

Вы находитесь на старой версии сайта, которая больше не обновляется. Основные разделы и часть материалов переехали на dadada.live.