Мудрецы и разбойники

Рассказывая об эпохе Траяна, знаменитый историк Евсевий, в частности, писал:

«На восемнадцатом году царствования Траяна иудеи подняли новое восстание, в котором погибло великое их множество… В Александрии, остальном Египте и еще в Киринее, словно одушевляемые каким-то страшным и мятежным духом, устремились они на греков, живших вместе с ними. Восстание разрасталось; в следующем году это была уже настоящая война… Император же, подозревая, что иудеи и в Месопотамии нападут на местное население, повелел Луцию Квинту очистить от них эту область. Луций, ведя с собой войско, истребил огромное количество тамошних иудеев, за что император и назначил его правителем Иудеи»[1].

Речь здесь идет о так называемом Восстании диаспоры (115-117 гг.), охватившем еврейские общины нескольких провинций (упомянутых Евсевием Египта, Киренаики и Месопотамии, а также Кипра[2]), и не без труда подавленном римлянами. О каких-либо антиримских волнениях, происходивших в это время в Иудее или Галилее, ни один источник не сообщает. Вместе с тем в талмудической литературе сохранилось немало свидетельств, что в это время в стране орудовали многочисленные шайки еврейских разбойников. И некоторые исследователи решили «вступиться за честь» еврейства Земли Израиля: по их мнению, эти люди были не просто бандитами, но идейными борцами с римскими захватчиками и их приспешниками[3].

Хотя эта версия выглядит заманчиво, доказать ее очень трудно, тем более, что по крайней мере часть упомянутых в источниках палестинских разбойников безусловно являлась не патриотами, а обычными уголовниками: Мишна, к примеру, разрешает обмануть такого бандита, дабы сохранить себе имущество и жизнь[4]. Вдобавок еврейские шайки орудовали не только в Палестине, но и в Вавилоне[5], где их деятельность никак нельзя объяснить антиримским настроем.  Хотя, безусловно, нельзя исключить, что среди упомянутых разбойников встречались и идейные еврейские патриоты.

Как бы то ни было, в традиционных источниках сохранилось несколько свидетельств не только о самих еврейских разбойниках, но об их разнообразных контактах с тогдашней национальной элитой – миром мудрецов.

Знатоки Торы становились иногда жертвами не то бандитов, не то борцов за свободу. Такая трагическая судьба постигла, к примеру, рабби Шимона бен Каѓане, ученика р. Элиэзера из Лода и учителя рабана Шимона бен Гамлиэля:

«Рассказывают о разбойнике, который был схвачен в Кейсарии. Когда вывели его на казнь, сказал он: идите и скажите жене рабби Шимона бен Каѓане, что я убил его, когда приходил в Лод»[6].

Важно отметить, что все время, пока р. Шимон считался пропавшим без вести, его жена оставалась бы соломенной вдовой (агуной), не имея возможности снова выйти замуж. Поэтому предсмертное признание разбойника нельзя не признать благородным поступком.

В других случаях контакты с мудрецами плохо кончались как раз для разбойников. Так случилось с неким Уллой бен Кушавом из Лода, которого римляне приговорили к смерти. Надеясь спасти свою жизнь, Улла попросил убежища у прославленного мудреца рабби Йеѓошуа бен Леви. Однако римляне каким-то образом узнали, в каком городе скрывается Кушав, и пригрозили уничтожить весь город, если тот не будет выдан – и рабби Йеѓошуа уговорил разбойника сдаться. Интересно, что, хотя мудрец поступил по закону, коллеги отнеслись к этому поступку с явным неодобрением: по их словам, пророк Элияѓу, прежде ежедневно посещавший р. Йеѓошуа, после этого перестал бывать в его доме, заявив, что не станет являться тому, кто выдал еврея неевреям[7].

В поисках убежища еврейские разбойники обращались и к другому прославленному мудрецу, однако тот повел себя осторожно и предпочел умыть руки:

«Были галилеянине, о которых шла молва, что они убийцы. Пошли они к рабби Тарфону и сказали ему: пусть господин нас спрячет. Сказал он им: как мне поступить? Если не спрячу вас, они [стражники] вас увидят. Если же спрячу вас, поступлю вопреки мудрецам, сказавшим: хотя злословию и не верят, принимают его к сведению[8]. Идите и спрячьтесь сами»[9].

Возможно, именно в этом контексте и следует рассматривать хрестоматийный рассказ о рабби Акиве и его легендарном оптимизме:

«Как вот, случилось однажды с рабби Акивой, что был он в пути, и пришел в один город, и искал там место переночевать, и никто не впустил его. Сказал он: все, что ни делает Милосердный, – к лучшему. Ушел он в поле, и были при нем петух, осел и свеча. Задул ветер и погасил свечу, пришел кот и сожрал петуха, пришел лев и сожрал осла. Сказал [рабби Акива]: все, что ни делает Милосердный, – к лучшему. Той же ночью пришло войско и пленило жителей города»[10].

Поскольку р. Акива был одним из величайших мудрецов, совершенно непонятно, почему никто из жителей города не захотел пустить его на ночлег. Однако если предположить, что он мог быть связан с разбойниками-патриотами (учитывая, например, его последующую поддержку Бар-Кохбы), ничего невозможного в этом нет – все становится на свои места: если упомянутое «войско» было послано именно за р. Акивой, объявленным в розыск, нет ничего удивительного, что никто не захотел приютить государственного преступника.

Сохранилось по крайней мере одно свидетельство, что имя р. Акивы пользовалось уважением у еврейских робин-гудов:

«Вот история про учеников рабби Акивы, которые шли в Хезив[11]. Встретили их разбойники и сказали им: вы куда?

Сказали те: в Акко. Как только дошли до Хезива, остановились.

Сказали те: чьи вы ученики?

Сказали они: рабби Акивы.

Сказали [разбойники]: счастливы рабби Акива и его ученики, которым ни один злой человек никогда не смог навредить!»[12]

В начале прошлого века дети раввинов нередко «сбивались с пути истинного». Подобные случаи случались и две тысячи лет назад: например, с сыном прославленного р. Ханины бен Традиона, который сначала стал разбойником, а затем доносчиком:

«Заставил Он меня искрошить щебнем зубы мои» (Эйха, 3:17) – этот стих следует отнести к сыну рабби Ханании бен Традиона, который примкнул к разбойникам и раскрыл их тайну. И убили они его и наполнили его рот землей и камнями. Через три дня они хотели оплакать его как должно из-за уважения к его отцу, но тот не дал им. Сказал им: оставьте его, и я сам скажу о своем сыне. И сказал он: относится к нему стих: «И не слушал я голоса учителей своих и не преклонял уха моего к наставникам своим. Едва не ввел я в большую беду народ и общину» (Мишлей,  5: 13-14). И мать его сказала о нем: «Глупый сын – досада отцу своему и огорчение родительнице своей» (там же, 17:25). И сестра его сказала о нем: «Сладок для человека хлеб лжи, но после рот его наполнится щебнем» (там же, 20:17)[13].

Было бы очень интересно узнать, что именно вызвало столь резкое недовольство р. Ханины: то, что сын его стал разбойником (партизаном?), что он предал своих товарищей или оба этих факта купно. К сожалению, источники хранят об этом молчание.