next perv

Кол нидрей



Эти слова я услышал в детстве. Семья была далека от еврейской традиции, но в ней знали, что перед Пейсахом надо поехать «афн Маросейка» за мацой (Маросейка, в прошлом и сейчас, в советское послевоенное время – улица Богдана Хмельницкого, рядом с которой в переулке была синагога, тогда единственная действующая в Москве, где официально продавали мацу), что «Шимхастейре» – веселый праздник, и что есть такой день «Инкипор», когда «бабушка ничего не ела» и когда «Колнидре» поет в синагоге сам Александрович. Пел ли Михаил Давидович Александрович хоть раз в Московской синагоге, в те тридцать лет, что прожил в Советском Союзе, или это были слухи? Не знаю. Но с юных лет и до принятия Латвии в «Братскую семью народов» в 1940 году и после отъезда из СССР в Израиль в 1971 году и практически до конца жизни (в 2002 году) замечательный певец работал кантором в синагогах  Риги, Манчестера, Каунаса, Рамат-Гана, Нью-Йорка, Флориды, Голливуда, Берлина, Мюнхена… И, несомненно, пел во всех этих синагогах «Кол нидрей» – потрясающе красивую молитву, вечно привлекающую лучших музыкантов для написания музыки и ее исполнения. Но, прежде, чем начать рассказ о музыке, вспомним саму молитву, ее суть и историю.

«Кол нидрей» («Все обеты») — молитва, читаемая в синагоге в начале вечерней службы Йом-Кипур. (полагаю, читатели знакомы с названием Йом-Кипур, с историей и традициями этого особенного праздника). Перед началом Йом-Кипур, еще до захода солнца, двое уважаемых членов общины раскрывают дверцы Ковчега, вынимают из него два свитка Торы и становятся по обе стороны от хазана. Втроем они произносят фразу, относящуюся ко всем молитвам праздника: «В заседании трибунала небес и трибунала земли, с разрешения Господа — да будет благословенно Имя Его — и с разрешения святой общины, мы считаем себя вправе молиться с грешниками». Затем хазан трижды поет молитву «Кол нидрей», написанную на арамейском языке, переходя постепенно от пианиссимо к фортиссимо.

Кол Нидрей. Богослужение для евреев, служивших в германской армии во время I Мировой войны

В основе обряда отречения от клятв и обетов в Йом-Кипур лежит, очевидно, сознание греховности нарушения обязательств, взятых на себя человеком необдуманно или по принуждению. Возможность отречения на предстоящий год от личных обетов указана уже в Талмуде, но когда и где нынешняя молитва «Кол нидрей» была составлена, неизвестно. Обычай отрекаться в Йом-Кипур от возложенных на себя обетов упоминают вавилонские гаоны в середине VIII века, а чтение молитвы возникает в синагогах в середине ХIХ века, как обряд, известный этим мудрецам «из других стран». Весьма вероятно, что «другие страны» – это Испания, где в конце VI – VII веках проводились массовые насильственные крещения, и евреев принуждали клясться в том, что они отказываются от «еврейской ереси», от ее догматов и обрядов. По той же гипотезе «Кол нидрей» вошла в литургию евреев Византии и Земли Израиля, входившей в ее состав, где также имело место насильственное крещение. Естественно, многие гаоны (также вавилонские) возражали против включения «Кол нидрей» в литургию Йом-Кипура – разве евреи могут сразу и однозначно договориться друг с другом… Однако, когда в ХIХ веке чтение «Кол нидрей» стало повсеместным обычаем в странах диаспоры, гаонам пришлось пойти на уступки. Сам Са‘адия Гаон, крупнейший авторитет эпохи гаонов,  разрешил чтение «Кол нидрей» «непроизвольно согрешившей общине». Но в кругах еврейских законоучителей Испании и Северной Африки отношение к «Кол нидрей», как к неотъемлемой части церемонии Йом-Кипура оставалось отрицательным, а великие мудрецы Рамбам и Альфасси обходили эту молитву молчанием. В средние века дискуссия о «Кол нидрей» также не прекращалась. Почти с момента появления, молитва служит для недоброжелателей доказательством неблагонадежности присяги, приносимой евреями. Христиане часто утверждали, что люди, легко отрекающиеся от клятв, не могут быть приведены к судебной присяге. Связанные с «Кол нидрей» обвинения разбирались в диспутах между евреями и христианами. Обвинения эти влияли на положение евреев в разных странах Европы вплоть до середины ХIХ века, когда в 1852 году в Варшаве были отпечатаны молитвенники, в которых «Кол нидрей»  предшествовало специальное пояснение, что действию молитвы подлежат лишь обеты, но не присяги. Раввинская комиссия при Министерстве внутренних дел  Российской империи в 1857 году предложила предпослать чтению «Кол нидрей» подробное объяснение, что и выполнялось с 1860 года.

В это время уже существовала мелодия «Кол нидрей», ставшая без всякого преувеличения всемирно известной. Она используется исключительно в ашкеназских общинах. У сефардов и восточных евреев нет единой, принятой для этой молитвы мелодии – каждая община имеет свой напев, близкий местной музыкальной традиции. В общине Карпантра (провинция в Авиньоне, одно из мест проживания евреев Прованса) «Кол нидрей» вообще не поется, но произносится шепотом. Может быть, именно поэтому прованский еврей и замечательный композитор Дариус Мийо, написавший много еврейской музыки, «Кол нидрей» не написал…

Существование особой ашкеназской мелодии «Кол нидрей» впервые упоминает талмудический ученый и каббалист XVI века Мордехай Яффе, который говорит о ней, как «издавна сложившейся». Основоположник еврейского музыковедения Авраам Цви Идельсон считает, что эта мелодия зародилась на юго-западе Германии между 1430 и 1550 годами и содержит элементы синагогального пения и музыкального наследия миннезингеров. Примерно в те же годы в еврейских общинах Европы стала расти популярность хазанов, в обязанности которых стало входить не только руководство синагогальной службой, но и ведущая роль в ее музыкальном воплощении. Все чаще красота голоса и музыкальные способности ставились выше, чем традиционные требования учености и благочестия. Видные раввины осуждали хазанов, которые, по их мнению, без надобности затягивают пение молитв с целью продемонстрировать красоту  голоса и мастерство. Но музыка становится с годами все более выразительным и более влиятельным видом искусства не только в светской, но и в духовной жизни, в разных ее проявлениях. Все чаще стали совпадать понятия хазана (изначально – исключительно руководителя молитвы) и кантора (этимологически – просто певца, но, со временем, в еврейской литургии это звание стало более значительным). Эмансипация европейского еврейства привела к тому, что традиционные мелодии были записаны современным нотным письмом для исполнения хаззаном и хором. Постепенно появилась и новая еврейская литургическая музыка, которую писали ведущие хазаны, осваивавшие искусство композиции. Неудивительно, что одним из первых новаторов был главный хаззан Венской синагоги, друг Шуберта, Шломо Зульцер. Продолжали и развивали новую традицию  Шмуэль Наумбург из Парижа, Луи Левандовский из Берлина и другие ведущие хаззаны в музыкальных центрах Европы. К концу ХIХ века в Европе начался расцвет искусства хазанута, а некоторые хазаны стали популярны далеко за пределами синагогальных служб и даже за пределами еврейских общин. Хазанов начали приглашать на светские концерты, они, в свою очередь, добавляли в репертуар светскую академическую музыку – песни, романсы, арии из опер, лишь обходя по понятным причинам ораториальные сочинения, написанные на  тексты  Нового Завета. С началом эпохи звукозаписи искусство хазанута стало увековеченным, и мы можем сегодня слушать, как пели «Кол нидрей» ведущие хазаны, начиная с 1903 года, когда впервые была сделана звукозапись еврейского кантора – Гершона Сироты.

Гершона Сироту называли «Еврейским Карузо». Он родился в 1874 году в Подольской губернии Российской империи (ныне – Юго-Западная Украина), в 21 год стал кантором в Одесской синагоге, вскоре его пригласили в городскую синагогу Вильно, где в 1903 году он пел на концерте в честь Теодора Герцля. В те же годы Сироту регулярно приглашали выступать престижные дома, в том числе, император Николай II. Евреев не любили, но их пение услаждало слух. Сказывался имперский патриотизм – хоть евреи, но свои, в отличие от чужих итальянцев. Сирота 19 лет был обер-кантором Варшавской Большой синагоги, но с 1911 года постоянно совмещал эту должность с гастролями по миру, что со временем стало вызывать недовольство общины, и в 1927 году Сирота стал исключительно концертирующим артистом. Через 3 года он вернулся в Варшаву и стал опять обер-кантором уже другой синагоги, по-прежнему продолжая гастролировать. В 1935 году Сирота пел в Тель-Авиве, в 1936 – 37 годах в Буэнос-Айресе, потом вернулся в Польшу. Затем опять поездка за океан, как оказалось, последняя. Чикаго, Милуоки, Виннипег… Друзья уговаривают остаться в Америке, но в Варшаве тяжело больна жена, и Гершон в 1938 году возвращается в Польшу. В апреле 1940 года Сирота обратился к менеджерам канторов в Америке с просьбой предоставить визы ему и детям, но ответа не получил. В последний раз «Еврейский Карузо» пел 1 ноября 1941 года в Йом-Кипур, начинающийся, как мы знаем, с «Кол нидрей». Это было в гетто, на территории заброшенной фабрики, использовавшейся, как синагога. А 19 апреля 1943 года, во время подавления восстания в Варшавском гетто, Сирота погиб от удушья во время пожара. Предлагаемая вашему вниманию запись сделана в 1927 году, когда хазан ненадолго превратился в артиста.

Наверное, самый знаменитый еврейский кантор первой трети ХХ века (эпохи расцвета восточноевропейского хаззанута, прерванного на самом пике Катастрофой) – Йоселе Розенблатт. Он родился в 1882 году, также на Украине – в Белой Церкви. В 18 лет Розенблатт занял свою первую должность: стал кантором синагоги в Мукачеве. В 19 лет он уже поет в Братиславе, в 25 – в Гамбурге, где также были впервые изданы его синагогальные песнопения “Тфилат Йосеф”. В 1912 году Розенблатт переехал в Нью-Йорк, где стал кантором большой синагоги, при этом активно гастролируя. В 1933 году он внезапно умер на гастролях в Иерусалиме и был похоронен на Масличной горе. Похоронной церемонией руководил знаменитый Рав Кук, а участвовали в ней 20 тысяч человек. В 1927 году Розенблатт снялся в первом в истории звуковом фильме «Певец джаза». В фильме показана церемония Йом-Кипур, и знаменитый кантор поет «Кол нидрей».

«Кол нидрей» в этом фильме звучит дважды, и второй раз ее поет еще один знаменитый еврейский певец, но никогда не певший в синагоге. Американский шоумен Эл Джолсон родился в Литве, в местечке Средник, в 1886 году и  носил имя Аса Йоэлсон. При эмиграции в Америку фамилия транскрибировалась в Джолсон, отец Асы стал раввином в синагоге, а дети, как принято, учились музыке. Аса стал Элом, вместе с братом они прославились музыкальными ревю для армии, в 1911 году в продажу поступила первая пластинка Эла Джолсона, а в 1920-е годы шоу и мюзиклы Джолсона (в том числе с музыкой Гершвина) были в числе самых популярных на Бродвее. Одна из песен Джолсона того времени, Avalon, вошла в число «вечнозеленых» джазовых мелодий и известна во множестве версий, среди которых самая знаменитая – квинтета Бенни Гудмена. В 1927 Джолсон сыграл главную роль в «Певце джаза» (Jazz Singer). Сюжет первого в истории музыкального фильма был похож на сюжеты большинства последовавших за ним, и, логично для Америки 30-х годов, имел еврейскую окраску: юный Яша Рабинович, пренебрегая устоями правоверной семьи, поет не молитвы, но популярные песни, причем в кабаке, вероятно, не кошерном! Отец, хазан, наказывает его, Яша сбегает из дома, впоследствии, под именем Джека Робина, становится признанным джазменом, но, отец на смертном одре слышит, как его Яша поет «Кол нидрей»! Вот эти кадры.

В 30-е годы популярность Джолсона спала, однако певец опять привлек к себе внимание сразу после войны фильмом «История Джолсона», получившим Оскара. В 1947 году он опять записал «Кол нидрей», уже не для кино. Это исполнение пожилого еврейского артиста, прошедшего через разные музыкальные жанры, но вернувшегося к своим корням. В 1950 году Джолсон скончался. На Голливудской «Аллее славы» имеются три звезды в память о «величайшем эстрадном артисте мира», как величала Джолсона американская пресса.

Биография Мойше Ойшера поначалу напоминает биографию Джолсона. Он родился в 1907 году в семье кантора в Бессарабии, с  юности начал петь, увлекся театром и эстрадой (сегодня это назвали бы шоу-бизнесом), но в 28 лет решил последовать отцовскому примеру и прошёл по конкурсу на позицию кантора в знаменитой «Румынской синагоге» (Ди румэйнише шул) – одной из знаменитых и старейших синагог Нью-Йорка, впоследствии названной в определенных кругах «Карнеги-Холла для канторов» – в разное время здесь вели службы Розенблатт, Кусевицкий, Такер, Пирс… В те же 1930-е годы Ойшер работает на радио, выступает на театральной сцене и снимается в кино. В 1939 году вышла музыкальная лента «Виленский кантор» («Дэр вилнер штот-хазн», Overture To Glory), где он сыграл главную роль – знаменитого кантора Страшунского. Как же может быть роль кантора без «Кол нидрей»? Вот кадры из фильма.

В это время Ойшер был уже одним из самых знаменитых еврейских актёров страны. В 40-е годы он еще стал петь в Чикагской опере, исполняя теноровые роли в «Еврейке» Галеви и «Паяццах» Леонкавалло, но слабое здоровье Ойшера не дало нам блистательного оперного певца. Он пел много на идиш, первым записал знаменитые «Дона-Дона» и «Майн штэйтэлэ Бэлц», записывал пластинки, в том числе с сестрами Берри, а в 1956 – 1958 году записал антологию литургической и народной еврейской музыки к Хануке, Пейсаху и Йом-Кипур. Это была его последняя работа. В 1958 году Моше Ойшер скончался. А мы послушаем «Кол нидрей» из антологии, записанную в 1957 году.

 

Вы находитесь на старой версии сайта, которая больше не обновляется. Основные разделы и часть материалов переехали на dadada.live.