Холера, карантин, разбойники. Моше Монтефиоре в святой земле

Эпидемия коронавируса, к сожалению, не прекращается. Более того, в Израиле вновь введены карантинные меры, и всерьез обсуждается их ужесточение, вплоть до полного «закрытия» страны, как весной. Поэтому неудивительно, что в прессе появляются все новые публикации, посвященные эпидемиям и карантинам в еврейской истории. Главным героем одной из них стал сэр Мозес (Моше) Монтефиоре –  знаменитый филантроп, много сделавший для евреев всего мира, в том числе для возрождения еврейской жизни на святой земле.

В ходе своих многочисленных поездок в турецкую Палестину Монтефиоре подстерегало множество опасностей. Например, во время своего первого визита в 1827 году он должен был всерьез опасаться греческих пиратов – боровшиеся за независимость греки захватывали корабли, которые шли в турецкие порты. К счастью, все обошлось, а эпидемий в тот год в Палестине не было.

Моше Монтефиоре

Однако в 1838 году, когда супруги Монтефиоре вновь отправились на Ближний Восток, все было совсем иначе: в дневниках Джудит, супруги мецената,  слово «карантин» появляется 38 раз. Виной тому стала эпидемия холеры, бушевавшая в те годы во многих странах.

В те времена холера оставалась неизлечимой болезнью. Поэтому, чтобы замедлить распространение эпидемии, власти повсеместно прибегали к карантинным мерам. В частности, во многих портах были созданы специальные лазареты, где пассажиров и моряков тщательно проверяли на предмет наличия опасных симптомов. Врачи внимательно осматривали путешественником: мерили пульс, заглядывали в рот, проверяли кожу и общий вид…В случае необходимости людей изолировали.

В 1839 году супруги Монтефиоре покинули свой дом а английском Рамсгейте, и отправились в путь. Францию они пересекли в карете, и в одном из средиземноморских портов поднялись на борт корабля, следовавшего к Мальте, где им предстояло пересесть на другой корабль.

Уильям Тернер, Валетта

По условиям Парижского мира 1814 года, Мальта отошла к Великобритании. Англичане превратили её в свою колонию и военно-морскую базу.  В порту Валетта была создана продуманная карантинная система: для грузов существовала специальная карантинная гавань, для обеспеченных пассажиров на острове Мануэль действовал знаменитый лазарет.  Его комфортабельная гостиница могла вместить сотни постояльцев.

В 1827 году, возвращаясь со святой земли, супруги Монтефиоре уже побывали здесь  в карантине,  хотя в те годы в восточном Средиземноморье холеры не было; это была обычная предосторожность.  Однако в 1839, когда еврейский филантроп вновь оказался на Мальте, ситуация была совершенно иной: путешественники и пилигримы, возвращавшиеся из Палестины, в один голос свидетельствовали об эпидемии холеры. Городские ворота Иерусалима были заперты, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти.

Начались ожесточенные споры, ехать ли дальше. Моше хотел продолжить путь один, чтобы не подвергать риску свою любимую жену Джудит. Однако та ничего не хотела слушать, ссылаясь на библейскую Рут, отказавшуюся покинуть свою свекровь Наоми.

Опасаясь, что им не удастся попасть в Палестину через Яффо – порт то и дело закрывали, в зависимости от уровня эпидемии, супруги выбрали другой маршрут, через Александрию и Бейрут.

Получив на Мальте разрешение от карантинных властей, 3 мая 1839 года Монтефеоре поднялся на борт корабля «Мегара», следовавшего в Александрию. На судно супругов доставил специальный карантинный катер, чтобы пассажиры, не дай Бог, не вступили в контакт ни с каким кораблем, не прошедшим карантин.

Четыре дня спустя «Мегара» бросила якорь в Александрии, где карантин был очень строгим.  Инспектора, прибывшие на карантинном катере, потребовали бумаги о состоянии здоровья команды и пассажиров. Капитан хотел отдать их из рук в руки, но чиновники не согласились, и в итоге бумаги передавали с помощью щипцов. Только убедившись, что бумаги в полном порядке, инспектора разрешили пассажирам сойти на берег.

В Александрии Монтефиоре получил еще более устрашающие сведения о холере в Иерусалиме и Яффо, а так же о боевых действиях между турками и войсками Мухаммед-Али-паши, правителя Египта,  взявшего под свой контроль Палестину и Сирию. (Наместником Сирии он назначил своего приемного сына, талантливого военачальника Ибрагима-пашу). Тем не менее, супруги решили продолжить путь. 9 мая «Мегара» снялась с якоря и отплыла в Бейрут – поскольку пристать в Яффо возможности в это время не было.

Огюст Кудер, Мухаммед-Али-паша

В бейрутском порту супруги столкнулись с новой выдумкой – карантинные бумаги передавали инспектору в специальном деревянном ящике. Тем временем из Палестины поступали все более неутешительные сведения о холере и боевых действиях. Тем не менее, супруги решили уповать на Бога, и двинулась в путь.

В Бейруте Монтефиоре должны были провести в лазарете 12 дней. Условия здесь были куда менее комфортные, чем на острове Мануэль: в комнате было одно маленькое окошко; в коридоре лазарета как-то обнаружили и убили семифунтовую ядовитую змею. Власти принимали строгие меры, чтобы пресечь близкие контакты между находящимися в карантине и окружающим миром; письма «на волю» можно было передать только через специальную двойную решетку.  Неудивительно, что Джудит почувствовала недомогание и несколько дней проболела.

Однако если в отношении путешественников, прибывающих морем, карантинные меры были очень строгими, по суше можно было ехать практически беспрепятственно.  Поэтому, покинув лазарет, супруги отправились на юг, в Палестину.

Знаменитые филантропы повсеместно удостаивались восторженного приема. В городах они останавливались в частных домах; к примеру, в Тверии, их принимал у себя рабби Хаим-Нисим Абулафия, будущий главный раввин (хахам-баши) османской Палестины.  В деревнях, напротив, путешественники ночевать не хотели, поэтому везли с собой четыре шатра: один для себя, второй для своего друга и спутника, полиглота др. Льюиса, третий для прислуги и четвертый для походной кухни. (Монтефиоре сопровождал личный повар Ибрагим). Всей свите места в шатрах не хватало, поэтому некоторым приходилось спать под открытым небом.

Джудит ехала верхом, в дамском седле, вооруженная пистолетом. Спутники в шутку величали ее Генералом.

Джудит Монтефиоре

Покинув Тверию, Монтефиоре не смогли попасть в Наблус (Шхем), поскольку местные жители, боясь холеры, никого к себе не пускали. К счастью, в других городах проблем не было: ночевать вне городских стен было опасно из-за многочисленных разбойников, грабивших и убивавших путников.

Наконец, супруги достигли Масличной горы, откуда открывался вид на Иерусалим. Согласно дневнику Джудит, они очень боялись заразиться, и долго колебались, въезжать или не въезжать в святой город, где уже несколько недель свирепствовала холера, унесшая много жизней.

Будучи в Цфате, Монтефиоре получил письмо от хахам-баши рабби Моше Навона. Раввин писал, что знатные путешественники могут смело ехать в Иерусалим, поскольку в последнюю субботу в городе умерло «всего трое». (Интересно, считая всех жителей, или только евреев?). Монтефиоре, видимо, это не слишком убедило, и он разбил лагерь на склоне Масличной горы. По-видимому, холеры он опасался больше, чем разбойников и грабителей.

В течение следующей недели в лагерь Монтефиоре устремился нескончаемый поток посетителей и просителей. В основном это были евреи, наслышанные о богатстве и щедрости английского магната. Некоторые подавали просьбы в письменном виде – в этом случае записки клали на землю или передавали щипцами, чтобы избежать слишком близких контактов.

В числе почетных посетителей оказались раввины Португальской и Немецкой синагог, а так же правитель города  Мухаммед Джиздар. Они доставили в лагерь вино и разные угощения (пироги, масло, апельсины, сыр, чай, кофе и даже пять живых овец), и настойчиво умоляли супругов посетить Иерусалим. Мусульманский правитель обещал им  торжественную встречу и царский прием, однако Монтефиоре колебался, боясь холеры.

На масличной горе также побывал британский консул Уильям Янг. По его мнению, главной причиной эпидемии стала ужасающая бедность иерусалимских евреев: консул и его супруга своими глазами видели, как люди едят траву и коренья.

Уильям Генри Барлетт (1809-1854), Иерусалим

Монтефиоре держался неделю, однако затем не выдержал и принял предложение губернатора. Подобно монарху, он въехал в Иерусалим верхом на белом арабском скакуне, в сопровождении кавалерийского эскорта.  Евреи встретили его аплодисментами, музыкой и пением.  Узкие улочки Иерусалима были заполнены народом. Люди расталкивали друг друга, чтобы приблизиться к еврейскому благодетелю.

Побывав в Иерусалиме, Монтефеоре вернулся в свой лагерь на склоне Масличной горе. На следующий день его вновь осадила толпа просителей. В какой-то момент у филантропа даже кончились наличные деньги, хотя, отправляясь в путь он взял с собой целых 11 мешков монет! (Часть наличности филантроп роздал раньше, в Цфате, Тверии и других местах).

Несмотря на то, что транспортировка денег была очень опасным делом, Монтефиоре послал в Бейрут, чтобы ему прислали еще наличности, и он мог облагодетельствовать всех иерусалимских просителей. Впрочем, он все еще боялся заразиться, поэтому никогда не раздавал деньги лично.

Из Иерусалима филантроп последовал в Хеврон. На ночь он по-прежнему разбивал лагерь, куда никого не пускали, однако днем вел себя достаточно расслабленно и беспечно.

Проведя несколько недель в поездках по святой земле, и буквально чудом не заболев, супруги начали собираться в обратный путь. Монтефиоре предпочел бы  отплыть из Яффо.  Однако, прибыв к воротам города, он обнаружил, что там бушует холера, и в порт его не впустили, поместив в карантин за городом. Поняв, что в Яффо его могут не впустить еще очень долго, Монтефиоре, с помощью изрядной суммы,  уговорил карантинных инспекторов выдать ему бумагу, что признаков болезни у него не обнаружено, и отправился на север, в сторону Бейрута.

Монтефеоре надеялся, что задержек в пути не будет, но Бог судил иное. Летом 1839 супруги оказались у подножья горы Кармель, и собирались проследовать дальше, не задерживаясь в Хайфе. Однако местные чиновники потребовали, чтобы они провели в карантине у моря не меньше двух недель. Не помогли ни бумаги из Яффо, ни визит британского консула, ни даже самый убедительный аргумент – бакшиш.  Чиновники были непреклонны. Потребовалось вмешательство губернатора Бейрута, чтобы они смягчились и предложили компромисс: карантин можно будет сократить до недели, если Монтефиоре, его супруга и вся свита, вместе со всеми  верховыми и вьючными  животными, а так же шатрами и пожитками, окунутся в соленую воду Средиземного моря.

Гора Кармeл=. Иллюстрация из иллюстрированной библейской энциклопедии архимандрита Никифора (1892)

Пока шли переговоры, Монтефиоре получил неприятное известие: его агент рабби Давид-Лейб, который вез деньги из Бейрута, стал жертвой разбойников, отрубивших ему пальцы, чтобы выведать, где тот прячет деньги. Позже Монтефиоре узнал, что от полученных ран Давид-Лейб скончался. Это еще раз напомнило меценату, сколько опасностей подстерегает его по пути в Бейрут, тем более, что он по-прежнему собирался ночевать не в укрепленных городах, а в чистом поле.

Военный эскорт, сопровождавший супругов, покинул их у горы Кармель. Не желая ночевать в карантине без охраны, Монтефиоре и его спутники согласились на купание.

Энн, служанка Джудит, уже несколько дней была тяжело больна. Однако Монтефиоре не сообщили об этом властям, опасаясь, что в противном случае им придется провести в карантине под Хайфой 40 дней. Энн умрет позже, уже на Мальте – к счастью, не от холеры.

В Бейруте Монтефиоре и его спутники переночевали в гостинице  и сели на корабль, идущий на Мальту. На острове Джудит была шокирована новыми, гораздо более строгими карантинными правилами. Инспекторы тщательно проверили весь багаж, и конфисковали часть хлопковых тканей, поскольку к ним могла пристать болезнь. (Эту проверку Джудит назвала в дневнике Черной субботой). В лазарете не допускались никакие контакты между постояльцами, так сильно власти опасались заразы. В отличие от прошлого раза, Джудит не разрешили покататься на прогулочной лодке; стиркой занималась специально приставленная прачка, a не «замечательные прачки» Валетты, которых она так хвалила в своем дневнике.

Отбывая карантин на Мальте, Монтефиоре всерьез опасался, что не сможет продолжить путь: его паспорт был обернут тканью, которую могли счесть потенциальным переносчиком заразы. К счастью, опасения оказались напрасными. Пробыв на Мальте, где они жестоко страдали от жары и безветрия,  с 19 июля по 6 августа, супруги поднялись на корабль, и вернулись домой без задержек и новых карантинов.

Несмотря на пережитые трудности и опасности, Монтефиоре побывал на Ближнем востоке еще несколько раз. Так, в 1848 году он отправился из Марселя через Стамбул в Дамаск, чтобы разобраться с последствиями кровавого навета 1840 года. (В Марселе меценату пришлось отбыть карантин в местном лазарете). Монтефиоре надеялся, что ему удастся добиться уничтожения памятной таблички, ложно обвиняющей евреев в ритуальном убийстве священника и его слуги. К сожалению, из этого ничего не вышло.

Генри Вейгалл, Моше Монтефиоре (1881)

Свою последнюю поездку в святую землю Монтефиоре предпринял в 1875 году, в возрасте 90 лет.

Михаил Курляндский