Хлеб бедности нашей. Маца в СССР

В советские времена первые еврейские впечатления нередко были связаны с мацой. Нередко ее приносили дедушки и бабушки — выйдя на пенсию, они могли не бояться пойти за мацой в синагогу.

Солнце наследило одуванчиками в траве. Редкий пэсах без снега в Москве, но ведь бывает! Тощая ребецен Доба в черном платье и парике писала химическим карандашом номер очереди за мацой над номером смерти бывшему узнику гетто.

— Есть надежда?

Воплощение «Казней египетских» усмехнулась:

— Шрайбт нумер! Тойзенд зиксцикс…

Ветераны, инвалиды, понаехавшие из подмосковья, подаванты, отъежанты, диссиденты-сионисты… Чемоданы уже упакованы. Просто нет слов. Чья-то грудь легла ему на лицо.

Каплун взметнул костыль, как посохом Моисей перед Исходом.

— Ну, за мацой, евреи, становись!

Зиновий Коган

Эй, вы, евреи, мацу купили?

В поздние застойные годы проблем с мацой, по крайней мере в Москве и Ленинграде, не возникало. Однако так было далеко не всегда — советская власть, с ее непримиримостью к «опиуму для народа» и «еврейскому национализму», не могла остаться равнодушной к этому «пережитку прошлого».

Правда, в первые годы после революции властям было не до мацы. В 1919 году по губерниям был даже разослан циркуляр с предписанием выяснить у местных общин, сколько зерна им потребно для выпечки мацы. А в Петрограде для этих целей было выдано больше 60 тонн сеянной муки «высшей категории» — с учетом того, что маца «упекается» на 20%.

Однако уже в 1920‑х годах маца (и другие обычаи Песаха) становится объектом нападок со стороны Евсекции, Союза воинствующих безбожников и других борцов с «религиозными предрассудками». Газеты пестрели статьями вроде «Маца и кулич — одного поля ягоды», в клубах читали лекции «О вреде мацы», молодежь устраивала комсомольские седеры, где на стол подавали хлеб. Тем не менее, мацу выпекали практически повсеместно, причем не только в частных, но порой и в государственных пекарнях.

В начале 1930‑х ситуация резко ухудшилась. Сворачивание НЭПа привело к ликвидации частных пекарен, а государственные предприятия, естественно, не спешили принимать столь специфические заказы на «религиозную продукцию». Кроме того, в рамках общего закручивания гаек было предпринято несколько попыток ограничить выпечку мацы. К примеру, в Ленинграде этот вопрос поднимался дважды, в 1936‑м и 1937‑м, и в результате было принято решение: выпечку разрешить, но только в государственных пекарнях, без всякого религиозного надзора и участия синагоги. Поскольку такая маца по определению не могла быть кошерной, для религиозных евреев это распоряжение было равносильно запрету.

Однако неожиданно коса нашла на камень. Пятеро активистов ленинградской синагоги решились на беспрецедентный шаг: направили письма протеста Сталину, Калинину и Молотову. Письма были написаны в самых жестких и смелых выражениях:

Постановление отдела культов является для верующих подлинным национальным бедствием. Мы поэтому позволяем себе считать, что постановление <…> противоречит ст. 124 Сталинской конституции.

Ленинградские активисты были не единственными, кто осмелился публично протестовать против фактического запрета на выпечку кошерной мацы. Отец седьмого Любавичского Ребе р. Леви‑Ицхак Шнеерсон, бывший  в те годы главным раввином Днепропетровска, лично ездил по этому делу в Москву, где добился приема у «всесоюзного старосты» Михаила Калинина. В результате власти отступили и верующие получили возможность печь мацу согласно всем предписаниям еврейского закона и под наблюдением раввинов.

Жена раввина Шнеерсона ребецн Хана писала в своем дневнике:

Из всех пекарен звонили в конце дня в пятницу с вопросом, когда нужно завершить выпечку перед субботой и когда можно разжигать печи на исходе субботы… Даже при прежнем режиме, когда позиции религии были сильны, никакой общине не удавалось добиться такого содействия от властей. Моему мужу много здоровья стоило обеспечить евреев всем необходимым для получения праздничного удовольствия, хотя самому ему радоваться в праздник уже не довелось. Он соблюдал Песах очень строго, и все восемь дней провел только на воде и на той пачке мацы, которую взял с собой в момент ареста.

Рабби Леви-Ицхак Шнеерсон

Несмотря на все усилия властей, спрос на мацу оставался достаточно высоким, особенно в небольших местечках. Об этом, в частности, свидетельствует донесение члена Витебского обкома партии: в местечке Колышки «до сих пор функционирует синагога, которую посещают до 45 евреев. В дни еврейской Пасхи все еврейское население употребляет мацу, празднует этот праздник. Характерно, что в выпечке мацы участвовали школьники старших классов».

К сожалению, все чаще маца упоминалась в тогдашних судебных делах в более трагическом контексте. К примеру, 3 февраля 1938 года был арестован, а 9 апреля расстрелян Файбыш Шмуйлович (Павел Самойлович) Эстрин, один из авторов ленинградских протестных писем в ЦК. Среди прочего, он был обвинен в том, что поддерживал подпольные ешивы, «а средства, необходимые для оплаты работы меламедов, отпускал из сборов за выпечку и продажу мацы». Выпечкой мацы активно интересовались и следователи, которые вели дело днепропетровского раввина Шнеерсона, арестованного в 1939‑м: «Вот главные вопросы, которые интересовали следствие: когда виделся с Вайшельбоймом? Переписывался ли с ним? Кого еще из комитета помощи знал? Кто составлял список? Кто получал помощь? Кто мацу пек?»

Выпечка мацы не прекращалась даже в годы войны. Иногда это делалось подпольно. Беженец из Польши Арье Авиви позже вспоминал том, как вместе с несколькими другими религиозными евреями организовал подпольную мацепекарню в Кемерово.

Выпечка мацы производилась незадолго до праздника на квартире у питомца знаменитого Воложинского ешибота Менделя Розенбойма. Но прежде, чем приступить к делу, нам пришлось приобрести изрядное количество дров, специальные доски и скалки для раскатки теста, зубчатые колесики, чтобы делать на раскатанном тесте дырочки, чан для воды и еще кое-какое оборудование. С этим заданием отлично справилась жена Менделя Ципора-Фейга. Большинство предметов было приобретено не за деньги, а в обмен на водку.

Для изготовления и выпечки мацы были приглашены жены активистов нашей подпольной синагоги. Все, разумеется, работали на добровольных началах, и ни одна из них не уклонилась от возложенной на нее нелегкой, но почетной обязанности. А ведь они многим рисковали — среди их родственников были видные партийцы, люди, занимавшие большие посты.

Участие этих женщин — впервые в жизни — в подготовке “еврейской Пасхи”, да еще в военное время, было для них сильным и незабываемым переживанием. К большой радости примешивался и страх — каждый стук в дверь вызывал чувство тревоги… Но все, слава Богу, обошлось.

Я весь день присутствовал при выпечке мацы и заявил участникам “подряда”, что как польский подданный, беру на себя всю ответственность.

После войны вопросы, связанные с выпечкой мацы, попали под надзор Совета по делам религиозных культов, созданного в 1944 году «для последовательного осуществления политики Советского государства в отношении религий, контроля за соблюдением законодательства о религиозных культах», т. е. для надзора за религиозной жизнью советских граждан. Судя по опубликованным документам, политика Совета не была запретительной: к примеру, в 1956 году в Черкассах было испечено 4,5 т мацы, в Минске в 1958‑м — 24 т. Тем не менее. местные власти то и дело запрещали выпечку под самыми разными предлогами. К примеру, в Киеве запрещали печь мацу в 1952–1953 годах, но разрешили в 1954‑м; в Жмеринке не было никаких проблем до 1955‑го, после чего последовал внезапный запрет (отмененный после жалобы в Москву). В Днепропетровске в 1954‑м общественные пекарни отказались печь и продавать мацу, несмотря на официальное заявление Совета, что это законно, и т.д.

Впрочем, несмотря на «перегибы на местах», до конца 1950‑х ситуация с мацой оставалась, по советским меркам, терпимой. Однако затем советская власть начала фронтальное наступление на религию и верующих; Хрущев публично обещал, что в 1980 году «последнего попа покажут по телевизору». Естественно, эти репрессии не могли не коснуться и евреев, в том числе выпечки мацы. В 1959‑м выпечка мацы была запрещена в Харькове, втором по величине городе Украины; в 1961‑м — везде, кроме Москвы, Ленинграда, Кавказа и Средней Азии; и, наконец, в 1962‑м впервые в истории — по всей стране! Запрет касался не только синагогальных пекарен. Даже частная выпечка мацы стала очень опасным делом. Так, в июне 1963 года в Москве состоялся суд над четырьмя евреями, обвиненными в нелегальной выпечке мацы и спекуляции ею. Прокуратура не могла представить никаких доказательств, что подсудимые выпекали мацу с целью продажи, сами обвиняемые утверждали, что пекли исключительно для личных нужд. Тем не менее трое обвиняемых были приговорены к тюремному заключению сроком от 6 до 11 месяцев (еще одного, инвалида Э. Каца, освободили от наказания по старости и состоянию здоровья). Несколько евреев было осуждено за незаконную торговлю мацой и в других городах.

Узнав о том, что происходит в СССР, международные еврейские организации организовали срочную отправку посылок с мацой.  Однако большинство из них было задержано на таможне. Зато в «Правде Востока», «Известиях», «Биробиджанер Штерн» и других газетах появились написанные как под копирку письма возмущенных «еврейских трудящихся», клеймящие «непрошеных благодетелей» и призывающие их «забрать свои тряпки обратно».

В своей книге «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР» Александра Архипова и Анна Кирзюк приводят примечательный документ — докладную записку заместителя председателя КГБ УССР полковника Крикуна.

В связи с предстоящим религиозным праздником иудейской пасхи сионистские организации Израиля и других капиталистических государств для разжигания антисоветской националистической пропаганды в 1964 году значительно увеличили засылку на Украину посылок с мацой.

Для исправления этой ситуации Крикун предложил три профилактические меры: еврейские общины должны публично отказаться от посылок; общественности необходимо объяснить вредную идеологическую подоплеку этих посылок и, наконец, попытаться дискредитировать саму мацу, объявляя ее неправильно сделанной и вообще отравленной:

В целях компрометации этих намерений сионистских кругов, по указанию КГБ при СМ [Cовете министров] УССР необходимо подготовить к опубликованию в местной прессе заявления некоторых руководителей религиозных общин и отдельных граждан еврейской национальности об отказе получать посылки с мацой из капиталистических стран. Внести в партийно-советские органы предложение об усилении разъяснительной работы среди лиц еврейской национальности по поводу попыток использования сионистами религиозного праздника пасхи в клеветнической кампании против СССР. Одновременно с этим, используя возможности и влияние в определенной среде проверенных агентов госбезопасности, распространить среди верующих евреев версию о том, что поступающая из‐за границы маца готовится без соблюдения необходимых религиозных ритуалов [некошерная] и [из] некачественной муки, вследствие чего «в прошлом кое-где имели место желудочно-кишечные заболевания».

Запрещая евреям печь мацу, власти при этом неизменно заявляли, что никаких религиозных ограничений в СССР нет. Так, в официальном докладе, переданном в ООН, говорилось, что накануне больших религиозных праздников, например Пасхи или Песаха, государственные пекарни производят, соответственно, куличи и мацу, которые могут приобрести все желающие.

К счастью, запрет на выпечку мацы вызвал возмущение не только западных еврейских организаций, организовавших несколько шумных демонстраций, но и европейских компартий, с которыми советское руководство хоть немного, но считалось. Поэтому после смещения Хрущева власти решили сдать назад. В 1965–1966 годах выпечка мацы была вновь разрешена в Москве, Ленинграде и нескольких республиканских столицах. 2 марта 1966 года главный раввин Москвы Йегуда-Лейб Левин дал телефонное интервью лондонской газете Jewish Chronicle, в котором заверил собеседника, что любой еврей, который принесет свою муку, сможет испечь мацу в пекарне при синагоге.

Московский раввин Левин 

В последующие годы выпечка мацы происходила в крупных городах. Однако проблема при этом не исчезла: дело в том, что у многих общин не было ни ресурсов, ни специалистов, чтобы выпекать кошерную мацу, так что верующие не доверяли продукции многих мацепекарен. Поэтому западные еврейские организации продолжали посылать советским евреям посылки с мацой. Это вызывало постоянное беспокойство властей; проблема обсуждалась на самом высоком уровне, о чем красноречиво свидетельствует записка, поданная в 1975 году в ЦК главой КГБ Ю. В. Андроповым:

О конфискации посылок с мацой, засылаемых в СССР сионистскими организациями из‑за границы 

Сионистские круги в странах Запада и Израиле, используя предстоящий религиозный праздник еврейской пасхи (27 марта с. г.), организовали массовую засылку в СССР посылок с мацой (ритуальная пасхальная пища) в расчете на возбуждение националистических настроений среди советских граждан еврейского происхождения.

Уже сейчас в Одессе, Риге, Львове и некоторых других городах страны скопилось несколько тысяч посылок, адресованных, как правило, лицам, известным своими националистическими и произраильскими настроениями.

Из опыта прошлых лет известно, что доставка адресатам посылок вызывает негативные процессы среди еврейского населения СССР, усиливает националистические и эмиграционные настроения.

Учитывая это, а также то, что в настоящее время еврейские религиозные общины полностью обеспечены мацой, выпекаемой непосредственно на местах, Комитет госбезопасности считает необходимым посылки с мацой, поступающие из‑за границы, конфисковывать.

АНДРОПОВ

В 1976 году ввоз мацы был резко ограничен, а в следующем путем запрета на ввоз мучных изделий запрещен вообще.

Существовали и другие способы ограничить «потребление» мацы. К примеру, в Ленинграде синагогу обязали записывать фамилию и паспортные данные всех покупателей. В результате за мацой старались отправлять пенсионеров, которым уже не грозили никакие служебные неприятности.

Лишь в годы перестройки советская власть перестала интересоваться мацой, разрешив евреям выпекать и ввозить ее в необходимых количествах.

Евгений Наумов