Где появилось стекло?
Где появилось стекло? Для древних ответ был однозначным: в Финикии, у реки Бел:
В той, граничащей с Иудеей, части Сирии, которая называется Финикией, у подножия горы Кармел есть болото, которое называется Кандебия. Считают, что в нём берёт начало река Бел протяжённостью в пять тысяч шагов… Рассказывают, что сюда пристал корабль торговцев нитром, и когда они, рассеявшись по берегу, приступили к приготовлению еды и не оказалось камней под котлы, они подложили под них куски нитра с корабля, которые расплавились от огня, смешавшись с песком на берегу, и потекли прозрачные ручьи новой жидкости – таким было происхождение стекла. Вскоре, поскольку ловкость изобретательна, перестали довольствоваться примешиванием нитра, стали добавлять и магнитный камень, так как считается, что он притягивает к себе и жидкое стекло, как он притягивает железо. Подобным образом стали плавить различные блестящие камешки, потом раковины и выкапываемый песок.
Плиний Старший, Естественная история, XXXVI, 191
Иосиф Флавий, Страбон и другие античные авторы – все они с редким единодушием упоминали стекло, едва речь заходила о Финикии. Особо чистый песок на этом участке побережья был идеальным сырьём для стекла:
Между Акой и Тиром тянется песчаный берег, дающий песок для изготовления стекла. Песок, как говорят, здесь не плавят, но доставляют для плавки в Сидон. Некоторые утверждают, что у сидонян есть годный для плавки стекла кремнистый песок, хотя, согласно другим, всюду можно плавить всякий песок.
География, 16:2:25
Птоломаида лежит на границе Галилеи, на большой равнине. Это приморский город, окруженный горами: с восточной стороны, на расстоянии шестидесяти стадий от города, возвышается галилейский горный хребет; к югу, в ста двадцати стадиях—Кармель; на севере, через сто стадий—высокая гора, прозванная местными жителями Тирийской Лестницей. В двух стадиях от города протекает очень маленькая речка Вилей, где находится памятник Мемнона и близ которой открывается весьма замечательное место, величиною в сто локтей. Оно имеет вид котловины, и из нее добывают стеклянный песок, который, как ни исчерпывается массами останавливающимися судами, каждый раз вновь восстановляется, так как ветры, как будто нарочно, пригоняют туда извне сверкающий песок; накопляясь в яме, он быстро превращается в стекло. Но еще более удивительным кажется мне то, что стекло, которым изобилует эта местность, имеет свойство вновь превратиться в песок. Такова природа этой местности.
Иудейская война, 2:10:2
В наше время на реку можно посмотреть, просто доехав до Акко. Сегодня она известна как Нахаль Нееман.
Дополнительным подтверждением служит эдикт Диоклетиана от 301 года. Единственные типы стекла, названные в нём по имени – это александрийское и иудейское стекло, ‘vitri Judaici svirdis’.
Где бы ни научились делать стекло впервые, около 50 года до н.э. именно финикийцы изобрели выдувание стекла. Эннион, один из первых мастеров-стеклодувов, живший в Сидоне в 30-70 гг. н.э., начал производство декоративных стеклянных сосудов, распространившихся по всей Римской империи.
Он же одним из первых начал ставить своё клеймо.
Если верить Петронию Арбитру, изобретение не принесло Энниону счастья:
Стекольщик, который сделал небьющийся стеклянный фиал. Он был допущен с даром к Цезарю и, попросив фиал обратно, перед глазами Цезаря бросил его на мраморный пол. Цезарь страшно перепугался. Но стекольщик поднимает фиал, погнувшийся, словно медная ваза, вытаскивает из-за пояса молоток и преспокойно исправляет фиал. Сделав это, он вообразил, что уже схватил Юпитера за бороду, в особенности когда император спросил его: “Знает ли еще кто-нибудь способ изготовления такого стекла?” Стекольщик, видите ли, и говорит, что нет; а Цезарь велел ему отрубить голову; потому что, если бы это искусство стало всем известно, золото ценилось бы не дороже грязи.
Сатирикон, 51
Тем не менее, изобретение было сделано вовремя. К началу нашей эры Рим прочно поставил под свой контроль как Египет, так и Финикию. Можно лишь гадать о возможной судьбе открытия, будь оно сделано несколько позже.
По предыдущей истории можно уверенно предполагать, что, скорее всего, изобретение было бы забыто. Совершенно не имеет значения, действительно ли гений-изобретатель приходил к Тиберию и был казнён; достаточно того, что эта история получила распространение и была убедительной для современников. Важнейшая мораль истории: изобретения, грозящие пошатнуть сложившееся социо-экономическое равновесие и угрожающие интересам существующих элит, в империи не нужны. Стабильность имеет первейший приоритет; всё, что ей угрожает, считается злом.
Но финикийцы успели раньше. Технология стремительно распространяется с востока на запад. Единое экономическое пространство, обеспечивавшее огромный рынок, давало стимул к развитию – и в империи появляются стеклодувные мастерские.
Большие стекловаренные печи в Египте и на Сиро-Палестинском побережье выплавляют на экспорт партии сырья, которое затем обрабатывают местные мастера где угодно – в Галлии, Италии, Испании.
В книге Иова стекло по ценности стоит рядом с золотом: «Не равноценны ему ни золото, ни стекло, и (не) выменять его за сосуд из Уфазского злата» (28:17). Благодаря финикийских стеклодувов впервые в истории стекло перестаёт быть товаром исключительно элитного потребления, и становится доступным людям средней зажиточности.