Детство в библейскую эпоху. Новый взгляд
2800 лет назад Кунтилет Аджруд был маленькой крепостью на севере Синайского полуострова. Тем не менее, в истории археологии это место имело огромное значение: в ходе раскопок здесь удалось найти подтверждение, что древние израильтяне поклонялись не одному, но нескольким богам.
Самой известной находкой, сделанной в Кунтилет Аджруде, является большой глиняный кувшин с изображением трех человеческих фигур; две из них увенчаны коронами и держатся за руки. Некоторые исследователи полагают, что это ничто иное, как изображение бога и его жены Ашеры. В пользу этой гипотезы свидетельствует надпись, сделанная рядом с рисунком: «Яхве и его Ашера». Другие, однако, считают, что на кувшине изображены египетский бог Бес и его супруга.
Гораздо меньше внимание привлекла третья фигура – женщины, сидящей на стуле и что-то держащей в своих руках. Большинство полагает, что она играет на арфе. Однако одна исследовательница, археолог Рона Ависар-Левис (Dr. Rona Avissar Lewis) предложила другую гипотезу: по ее мнению, эта женщина рожает! Дело в том, что тогдашние египтяне изображали рожениц сидящими на стуле, с зеркалом в руке. Именно это зеркало, полагает Ависар-Левис, исследователи приняли за арфу. Кроме того, при внимательном рассмотрении можно увидеть, что у женщины что-то есть между ног – возможно, как раз новорожденный. Что же до двух других фигур, то, как считает Ависар-Левис, это могут быть египетский Бес и его супруга, которых так же часто помещали на египетских изображениях деторождения.
Таким образом, полагает исследовательница, Кунтилет Аджруд мог быть путевой станцией, где беременная женщина, находящаяся в пути, могла остановиться и спокойно родить. Эта гипотеза так же объясняет смысл другого рисунка на том же кувшине – корова, облизывающая теленка.
Новая гипотеза относительна смысла рисунков, найденных в Кунтилет Аджруде, приведена в книге Ависар-Левис«Детство в древности: археологические перспективы, касающиеся детей и деторождения в Земле Израиля» (иврит), совместно выпущенной издательствами Хайфского университета, Йедиот Ахронот и Хемед. Монография удостоилась престижной премии Бахата за лучшее ивритоязычное произведение в жанре нон-фикшен.
Газета Ha-Aretz опубликовала пространную рецензию Нира Хасона на эту книгу.
В своей монографии исследовательница попыталась заново переосмыслить связанные с детьми археологические находки библейской эпохи. В результате она пришла к выводу, что рождение, жизнь и смерть этих детей, возможно, были совсем не такими, как это принято считать.
По словам Ависар-Левис, когда ее научный руководитель, проф. Арен Майер, предложил ей заняться детством в рамках своего доктората, первоначально она отказалась: «Я феминистка. Зачем предлагать мне гендерно-ориентированные тема? Изучение женщин и детей – не моя тема». Однако затем, посоветовавшись с мужем, тоже археологом, она решила составить список, что вообще известно о детстве в древнем мире. И с удивлением обнаружила, что, по сути, практически ничего, за исключением, разве что, упоминаний игр. После этого она пришла к выводу, что должна взяться за это исследование, именно как женщина и феминистка.
В начале работы один из ведущих израильских археологов сказал ей, что копает в Израиле вот уже 30 лет, и ни разу не находил детских останков. Ависар-Левис задумалась, как это могло случиться – и нашла ответ: «Большинство раскопок было связано с акрополем, археологи искали, прежде всего, дворцы и храмы. Это не те места, где есть дети». Раскопки частных жилищ начались примерно двадцать лет назад. Кроме того, говорит исследовательница, большинство археологов – мужчины. «Говорю это не в порядке критики. Просто факт», – замечает Ависар-Левис.
По словам исследовательницы, когда речь заходит о детстве в древнем мире, у многих возникает образ детей, бегающих по улицам без всякого присмотра. Даже сегодня, когда мы говорим о традиционном обществе, мы часто представляем детей на улице. Однако по мере изучения материалов ее собственные представления начали меняться. В частности, она пришла к выводу, что в обычной тогдашней семье было, в среднем, трое детей – не больше, чем в современном Израиле. Впрочем, причина этому была другая – высокая младенческая и детская смертность. Соответственно, детей рождалось больше, но многие не выживали.
Семейство праотца Ицхака. Современная иллюстрация
Ависар-Левис так же усомнилась в том, что дети болтались на улице. Как свидетельствуют археологические данные, в Иудейском нагорье и на побережье преобладали четырехкомнатные дома. По мнению исследовательницы, там было достаточно места, где матери могли проводить время с детьми.
«Там стоял ткацкий станок. Там готовили пищу. Ребенок не мог незаметно от матери выйти на улицу, или подойти к горящему очагу или кладовке. Она могла его отслеживать», – говорит Ависар-Левис.
Впрочем, на улице дети тоже не оставались без присмотра, поскольку дома строили вокруг центрального двора, так что матери могли видеть, чем заняты дети. Подобные дворы строили и позже, например, в Иерусалиме XIX века.
В ходе исследования Ависар-Левис тщательно проанализировала отчеты израильских археологических экспедиций в поисках предметов, принадлежавших детям. Чаще всего она находила их в разделе «разное», т.е. среди находок, которые не удалось однозначно интерпретировать. В их числе оказались небольшие керамические объекты, грубо сделанные фигурки и игрушки. Некоторые из этих объектов были исследованы полицейскими криминалистами на предмет наличия отпечатков пальцев. В некоторых случаях были найдены отпечатки взрослого и ребенка – по-видимому, кто-то помогал малышу лепить.
Через 3 тысячи лет глиняный предмет мог сохраниться, только если был обожжен. Как отмечает Ависар-Левис, некоторые из этих предметов были сделаны очень плохо, и их бы непременно выбросили, принадлежи они взрослому человеку. «Глина стоит дешево, ее не жалко выкинуть. Но если ребенок убедил родителей не выбрасывать и даже обжечь какую-то вещь, значит, она была важной. Это как рисунок на холодильнике», – говорит исследовательница.
Подобные объекты были найдены в разных местах, например, в Тель Мегидо – в семейной кладовке. В том же доме археологи обнаружили детские скелеты. В Тель Наджале на севере Негева было найдено 49 керамических объектов. На 17 из них обнаружили отпечатки пальцев, из них на десяти – по-видимому, принадлежавшие детям младше 10 лет. В некоторых случаях несколько объектов находили в одной комнате, которая, возможно, 3 тысячи лет назад служила детской.
Грубые глиняные фигурки некоторые исследователи считают божками. Однако Ависар-Левис полагает, что это именно игрушки – столь небрежно и плохо сделанные вещи вряд ли могли быть предметами культа.
По словам исследовательницы, одной из причин, существенно затрудняющих поиски археологических следов детства, является концепция, что «детства» в современном понимании до XIX века, якобы, не существовало. Своим появлением эта парадигма обязана работам Филиппа Арьеса, французского историка, изучавшего семью и детство. Согласно Арьесу, никакого «детства», в смысле особого отношения, в средние века не было; детство – продукт книгопечатания и современной школы. Несмотря на то, что впоследствие Арьес частично смягчил свои взгляды, его теория по-прежнему влияет на восприятие детства в древние времена.
По словам Ависар-Левис, первоначально она придерживалась схожих взглядов. От которых отказалась, в том числе, пообщавшись со своим дедом, 1912 года рождения, который в четыре года лишился отца, в пять был изгнан из Яффо вместе с другими евреями, а в девять пошел работать. Как-то дед показал исследовательнице свои детские игрушки. «Так что, у тебя было детство?» – спросила она. «Ты думаешь, у того, кто работает, нет детства? Мы шли на работу и играли по дороге!» – ответил старик. Позже, по словам исследовательнице, в описях археологических находок ей попадались вещи, похожие на дедовские игрушки.
Как и в наше время, игрушками порой становились обычные «взрослые» вещи, которые сломались или испортились. А то и просто камушек или кость, в которых проделывали отверстие и вставляли в него нитку или веревочку.
Вопреки Арьесу, Ависар-Левис, на основании своих изысканий, пришла к выводу, что «детство» является универсальной категорией, характерной для всех эпох и культур. «Дети играли даже в самых бедных и несчастных обществах. Во всех обществах было детство и любили детей. Люди радовались детям и в то же время с детьми было трудно – все как сегодня. Конечно, многие плохо относились к своим детям. Однако, в конечном итоге, если родители так старались, чтобы завести ребенка, то неужели они могли ничего не делать, чтобы его защитить?».
В своем исследовании Ависар-Левис не обошла вниманием и темные стороны детской жизни библейской эпохи – войны, детскую смертность, и, наконец, принесение детей в жертву. Впрочем, по ее мнению, с этими аспектами так же связано немало мифов и заблуждений.
Среди известных древнеегипетских изображений есть, к примеру, изображение, на которых детей держат или подбрасывают над городской стеной. Согласно традиционным интерпретациям, этих детей приносят в жертву, или демонстрируют осаждающим в качестве своего рода белого флага, или же просто убивают, чтобы они не разделили судьбу остальных горожан.
Как и в случае с кувшином из Кунтилет Аджруда, у Ависар-Левис есть другое объяснение: «Детей держат очень крепко. Дети, несомненно, живы, поскольку держат голову – мертвых изображают со свесившейся головой. Я полагаю, что осажденные предлагают египтянам усыновить детей побежденного города».
Разумеется, наиболее темной стороной тогдашнего детства являлись детские жертвоприношения. Иерусалимская долина Гинон дала название геенне огненной, поскольку, как считается, именно в этом месте приносили жертвы Молоху. Однако некоторые исследователи полагают, что, вопреки распространенному мнению, детей не сжигали, но лишь символически проносили над огнем. Библейский текст допускает и то, и другое прочтение.
Чарльз Фостер, Приношение детей Молоху, 1897
На сегодняшний день в Израиле не найдено никаких следов детских жертвоприношений, хотя в других городах древнего Средиземноморья их совершали. В Карфагене, к примеру, были найдены сотни сожженных детских скелетов.
Еще одной печальной стороной древней жизни было убийство нежеланных младенцев. В частности, в ходе раскопок в Ашкелоне в выгребных ямах были найдены скелеты нескольких новорожденных мальчиков. Полагают, что их родили работницы находившегося рядом дома терпимости.
В целом, археологи находят мало детских останков, прежде всего, поскольку детские кости разлагаются быстрее. Когда их все-таки находят, обычно это указывает, что ребенок удостоился особого внимания и заботы и после смерти. Порой детей хоронили прямо в доме. Как полагает Ависар-Левис, это означало, что родственники хотели заботиться о ребенке и после кончины. «Возможно, они даже верили, что дух умершего вернется матери в теле другого ребенка».