Женитьба Иакова, или все смешалось в доме Лавана
Свадьба – событие торжественное: шутка ли, основополагающее событие возникновения рода, ритуал инициации, выражающий надежду на победу жизни. Вместе с тем это еще и очень человеческое событие, где много мужчин и женщин, которые едят, пьют и совершают неловкие поступки. Почему-то испокон веков торжественную матримониальную ситуацию разбавляли чем-то легкомысленным и забавным, как песни и шутки, но, впрочем, об этом потом.
Итак, согласно библейскому повествованию, Иаков, оставивший свой дом ввиду сложных отношений с братом, лишенным им первородства, оказывается у своего дяди Лавана, который его тепло принимает. Дядя, богатый арамеянин, скотовод, рабовладелец и глава своего, видимо, немалого рода. Библейский повествователь, обычно скупой на детали, внезапно сообщает нам нечто о семействе Лавана и это нечто не может оставить читателя равнодушным:
“А у Лавана было две дочери: старшую звали Леа, а младшую – Рахель. А глаза у Леи были тусклые, Рахель же была стройной и красивой”.
Несмотря на лаконичность противопоставления двух сестер, понятно, что именно младшая была завидной партией. И именно в нее Иаков влюбляется и ее обещает ему Лаван, но в награду за 7 лет батрацкого труда. До сих пор, казалось бы, все соответствует идеалам патриархального мира, но в свадебную ночь Лаван подменяет Рахель Леей, и впоследствии вовсе не видит себя виноватым, объяснив свое поведение принятой заботой о старшей дочери. Более того, вскоре он отдает Иакову и Рахель, но за добавочные 7 лет труда.
“И сказал Йааков Лавану: Давай мою жену, потому что закончился срок, и я войду к ней. И собрал Лаван всех местных жителей, и устроил пир. Вечером взял он свою дочь Лею и привел ее к нему, и (Йааков) вошел к ней. И дал ей Лаван свою служанку Зилпу служанкой дочери своей Лее. И настало утро, и вот (перед ним) Леа. И сказал Лавану: Что это сделал ты со мной? Я же за Рахель тебе служил! Зачем обманул ты меня? И сказал Лаван: Не принято в наших местах выдавать младшую прежде старшей. Закончится (свадебная) неделя – дадим тебе и эту, (а взамен) ты прослужишь еще семь лет. Так Йааков и поступил; закончилась неделя, и дал ему (Лаван) свою дочь Рахель в жены. И дал Лаван Рахели, дочери своей, Билу, служанку свою, ей в служанки. И вошел (Йааков) к Рахели тоже, и любил Рахель больше, чем Лею, и прослужил у (Лавана) еще семь лет”.
В библейском рассказе о женитьбе Иакова есть несколько текстуальных проблем, сглаженных в переводе. Сказано «И собрал Лаван всех местных жителей, и устроил пир» (22), хотя достаточно было бы сказать «И устроил пир для местных жителей». Сказано «И настало утро, и вот (перед ним) Леа» (25), хотя слово «вот» – указательное и обычно не упоминается в таком контексте, что и заставило переводчика добавить слова в скобках. Далее мы увидим, как эти текстуальные необычности будут интерпретированы первыми истолкователями библейского текста.
Репутация Лавана уже для первых читателей библейского повествования представлялась проблематичной: Лаван подменил невесту на свадебном пиру, затем поставил зятя в сложные условия сделки (Быт. 31: 7, 41-42), а после того, как Иаков проработал на него в общей сложности 20 лет, еще и провозгласил свои права на имущество зятя (Быт. 31:43). Такой человек представляется себялюбивым и нечестным. Помимо репутации Лавана, некоторое беспокойство у читателя вызывает и происходящее с Иаковом: как оказался праотец народа в столь нелепом положении, в окружении нечестных людей? Как стал жертвой обмана, как не разгадал замысел Лавана, и в каком свете в этой истории предстают его будущие жены? Как мог он не заметить, что его невеста – не та девушка, свадьбы с которой он ждал 7 лет?
Рахель. Мауриций Готтлиб (вторая половина XIX в.)
Две дороги открыты для будущих истолкователей. Согласно первой, апологетической, каждый из героев вел себя правильно и достойно, и надо только найти недостающую деталь повествования, которая объяснит, почему тесть выглядит нечестным, а жених позволяет себя одурачить. Второй путь признает проблемы в поведении героев, но дает им должное объяснение. Первый подход видит прошлое населенным либо праведными людьми, либо злодеями. Если мы усматриваем что-то негожее в поведении праведников, мы просто ошибаемся. Такой толкователь будет всегда искать оправдание проблематичным поступкам. Согласно второму подходу, люди прошлого обладали потенциалом больше современного, но в целом они такие же люди, как и все остальные: они совершают ошибки и проступки, раскаиваются в содеянном и тем самым являют читателям последующих поколений весомый урок, из которого и следует делать выводы.
Первый путь это путь всех авторов эпохи второго Храма, наиболее ярко представленный в книге Юбилеев.
“И он встал и пошел в Месопотамию, в землю Лавана, брата Ревекки, лежащую к востоку. И он оставался у него и служил ему за Рахиль, одну из дочерей его. И в первый год третьей седмины сказал он ему: “Дай мне мою жену, за которую я служил тебе семь лет”. И Лаван сказал Иакову: “Я отдам тебе твою жену”. И Лаван устроил пир, и взял Лию, свою старшую дочь, и отдал ее Иакову в жены, и дал ей свою рабу Залафу в служанки. И Иаков не заметил этого, ибо он думал, что это Рахиль. И он вошел к ней, и вот это была Лия. Тогда Иаков разгневался на Лавана и сказал ему: “Зачем ты сделал так? Не служил ли я тебе за Рахиль, а не за Лию? Зачем ты обидел меня? Возьми свою дочь и отпусти меня, ибо ты нехорошо поступил со мною”. А Иаков любил Рахиль больше, чем Лию. Ибо глаза Лии были слабы, но лицом она была очень красива. Рахиль же имела прекрасные глаза, и лицом она была очень красива и привлекательна. И Лаван сказал Иакову: “В нашей стране нет такого обычая, чтобы выдавать младшую дочь прежде старшей, и несправедливо делать это. Ибо так сие определено и написано в небесных скрижалях, и неправеден тот, кто делает это, ибо это нехорошее дело пред Господом. И ты также с своей стороны скажи сынам Израиля, чтобы они не делали этого, и не позволяли брать и выдавать младшую, прежде чем выдадут старшую; ибо это очень нехорошо”. И Лаван сказал Иакову; “Пусть пройдут семь дней пиршества, тогда я дам тебе Рахиль, чтобы ты служил мне другие семь лет, чтобы ты пас моих овец, как ты служил в течение первой седмины (семилетия). [Когда же семь дней пиршества Лии прошли], Лаван дал Иакову Рахиль, чтобы он служил ему другие семь лет. И Рахили он дал в служанки Баллу, сестру Залафы. И он служил еще семь лет за Рахиль.
(Юбилеи 28:3-4)
Автор книги Юбилеев желает разрешить все противоречия и предполагает, что Иаков, полностью полагаясь на тестя, поначалу не обратил внимания на совершенную Лаваном подмену. То есть настоящий джентльмен не может заподозрить иного в меньшей степени порядочности, чем собственная. В книге Юбилеев прослеживается также и апологетика в отношении Лавана: негоже представить родственника патриарха отпетым негодяем и обманщиком – ведь он беспокоится о дочери и поступает по обычаям своей страны, которые просто были неведомы Иакову в момент заключения контракта. Таким образом, заключая брак с младшей дочерью, не оговорив судьбы старшей, жених по умолчанию получает страшую. Иаков же, как полагает рассказчик в книге Юбилеев, почти тотчас же открывает обман: он обнаруживает что Лея его невеста еще до того, как совершает свой супружеский долг. В стихе 33 в синодальном переводе сказано: “Утром же оказалось, что это Лия…” В оригинале же элемент неожиданности передан следующим образом (дословно): “И было утро, и вот она – Лея…”). Поэтому автор Юбилеев понимает библейского рассказчика не буквально и считает, что Иаков открыл обман тотчас же, то есть в брачную ночь, принял условия обманом навязанного брака и исполнил свои супружеские обязанности, а уж по утру приступил к выяснению отношений со свекром. Таким образом, слова «и вот» имеют отношение не к обнаружению подмены, а к началу заключения нового брачного соглашения.
Договор Иакова и Лавана. Жерар Хет (1648-1733)
Другое объяснение заблуждению Иакова, обнаруживаемое, например, в писаниях Иосифа Флавия, не столь апологетично по отношению к Лавану. Полагается, что праотец был обманут при помощи темноты, столь сильной, что любой несколько подвыпивший жених не отличил бы в ней свою невесту от своей сестры. Это предположение является топосом античной комедии и находится на вооружении у комедиографов и по сей день.
“Иаков с удовольствием выслушал все это и сказал, что он охотно возьмется за всякую работу, которую тому будет угодно поручить ему, а в награду за это просит руки Рахили, которая, кроме всего прочего, уже тем стала ему дорога, что была посредницей в деле его прибытия сюда к нему. (Последние слова были у него вызваны любовью к этой девушке.) Лаван с радостью обещал выдать за Иакова дочь свою, сказав, что лучшего зятя не отыщешь. Сделает он это, если Иаков пробудет у него некоторое время, так как он не желал бы отправлять дочь в Хананею ввиду того, что жалеет уже и о выдаче туда замуж своей сестры. Когда Иаков согласился на эти условия, то Лаван назначил [срок службы] семь лет. Такое время решил он назначить своему зятю, чтобы последний мог проявить доказательства своей пригодности и лучше показать, каков он. По истечении семи лет Лаван, сообразно данному слову, велел приготовить свадебный пир. С наступлением же ночи Лаван уложил рядом с ничего не подозревавшим Иаковом другую свою дочь, которая была старше Рахили и некрасива. В темноте и опьянении [ничего не заметив], Иаков соединился с нею и лишь на другой день, заметив обман, стал упрекать Лавана в нарушении слова. Последний оправдывался необходимостью, которая заставила его совершить этот подмен, так как он привел к нему Лию не из злого умысла, но потому, что его побудила к тому другая, более серьезная причина. Это, однако, отнюдь не препятствует его женитьбе и на Рахили, которую он, если Иаков ее любит, выдаст за него по истечении другого семилетия. Иаков согласился на это, так как любовь его к этой девушке не позволяла ему поступить иначе. И действительно, по истечении второго семилетия он женился на Рахили”.
(Иосиф Флавий. Иудейские Древности 1:300-301)
Другое произведение эпохи Второго Храма, “Завещание Исахара” (одна из книг цикла “Завещания Патриархов”) открыто говорит об обмане и намекает на соучастие Леи в обмане.
“И сказала Рахиль: Не возносись и не похваляйся, ибо ко мне первой прилепился он и ради меня служил отцу моему четырнадцать лет (Быт.29:15-30). И если бы не возросла хитрость на земле, и злоба человеческая не преуспевала бы, не была бы ты тою, что узрела лицо Иакова. Ибо ты не жена его, но хитростью опередила меня. И обманул меня отец мой, и удалил в ту ночь, и не позволил мне видеть Иакова, ибо, если бы я там была, не случилось бы того”.
(Завещание Исахара 1:10-13)
Здесь, во время бурной перепалки сестер из-за их родильного соревнования, Рахель свидетельствует о том, что истинная невеста была насильно удалена с места свадьбы и потому не воспрепятствовала обману. Тем самым рассказчик делает из женщин активных героинь рассказа. Однако и он не осуждает Лавана. Ввиду краткости рассказа трудно понять, что он думает о поведении Иакова, и как он справляется с той нелепой ситуацией, в которой оказался прародитель еврейского народа.
А теперь перейдем к не апологетическому подходу, воплощенному в рассказе из агадической антологии V века “Берешит Раба”, где все будет иначе и читатель узнает о свадебных забавах если не библейского периода, то современных рассказчику 5 века.
«И собрал Лаван всех людей того места, и сделал пир» (там же, ст. 22) – собрал всех жителей того места. И так сказал им: Вы знаете, что у нас трудности с водой, а с тех пор как пришел этот праведник, мы благословлены водой! Сказали они ему: Поступай как тебе угодно! Сказал он им: Если хотите, я обману его и отдам ему Лею, а он то очень любит эту Рахель, и прослужит вам еще семь лет. Сказали они ему: Поступай как тебе угодно! Сказал он им: Дайте мне залог, что ни один из вас не расскажет ему. Дали ему залоги; а он пошел и купил на них вино, масло и мясо. Поэтому и звался он Лаван арамеянин (арами), что обманул он (рима) даже жителей своего места. Весь тот день пели они пред ним, а когда наступил вечер, то сказал им [Иаков]: Почему? Сказали они ему: Ведь ты оказал [нам] милость заслугами своими! А пели они пред ним, говоря: Эй- лея, эй- лея! Вечером захотели ввести ее и погасили свечи; сказал им [Иаков]: почему? Сказали они ему: Чего же ты хочешь, чтобы мы были столь же бесстыдными как вы?! И всю ту ночь он звал ее «Рахель», а она отвечала; а наутро: «Вот – это Лея» (там же, ст. 25). Сказал: Что это, о ты, обманщица, дочь обманщика?! Сказала она ему: А есть ли учитель без учеников? Ведь твой отец называл тебя Эсавом, а ты ему отвечал; так и я – ты звал меня [Рахелью], а я отвечала тебе”.
(Берешит Рабба 70:19)
Рассказчик в “Берешит Рабба” вовсе не апологетичен к Лавану, более того – он не жалеет слов для того чтобы очернить его, начиная с весьма забавной игры слов: слово “арамеец, арамеянин” (арамаи) созвучно слову “обманщик” (рамаи). Таким образом само имя Лавана свидетельствует о его нечестности, а сам тесть патриарха становится прототипом всех последующих плутов.
Другой, крайне изобретательный сюжетный ход: местные жители, арамеи, принимают участие в брачном пире, зная, что невеста – Лея, но они обещали не открывать этого, поскольку в результате обмана Иаков задержится в их местности еще на семь лет, и, по словам Лавана, принесет благословение их местности. Здесь рассказчик описывает свадебные потехи Междуречья. Одна из песен, которую гости пели в ту ночь, состояла из единственной, казалось бы лишенной смысла фразы: “hи лея, hи лея”. В отсутствии лексического объяснения этого выражения, следует предположить, что песня жителей это некое подобие свадебной песни, неизвестной Иакову. Возможно, она должна напоминать “Аллилуйя”, но по звучанию она похожа на оборот “hи лия” – “она Лея”. Почему они так поступали: зная, что намек не может быть понят, смеялись над героем? Всякий на том пиру знал, что жених обманут. Почему рассказчик умножает таким описанием страдания героя?
Кроме обмана Иакова Лаваном, о котором повествует Писание, в этом рассказе содержится так много фрагментов с описанием обмана, что их можно свести в схему:
1. Лаван обманывает местных жителей: а. Лаван говорит, что Иаков будет работать “у нас”, тогда как на самом деле он будет работать только на Лавана. б. Он собирает с них заклады, чтобы оплатить свадьбу своей дочери.
2. Местные жители обманывают Иакова: а. Они говорят, что поют в его честь в знак благодарности за благо, оказанное им, тогда как на самом деле помогают Лавану обманом выдать Лею за Иакова. б. Они гасят светильники, чтобы скрыть Лею, а утверждают, что делают это по местному обычаю из-за стыдливости. (Кстати здесь мы видим следы того мотива, который был известен Флавию – темнота как пособница обмана).
Микеланджело, фреска, 1511-1512. Сикстинская капелла, Ватикан
Итак, местные жители обманывают Лавана, так как Лаван обманул их в деле с закладами. Соотечественники Лавана говорят: “Поступай как тебе угодно!”. Они намереваются уязвить Лавана, который делает вид, что старается ради общего блага, тогда как всем понятно, что Лаван старается только для себя. В рассказе содержится ирония: на самом деле местные жители хотят сказать: “Знаем мы, все равно ты сделаешь то, что угодно тебе”. Лея обманывает Иакова, отзываясь на имя Рахель. Торжественная ситуация свадьбы как рождения рода, превращается в плутовскую комедию обмана.
Почему герои так поступают? Относительно Лавана рассказчик не слишком отступает от изложенного в Писании: Лаван обманывает ради обогащения. Рассказчик добавляет только повествование о мошенническом поступке – добывании денег на свадьбу дочери. Вокруг Леи рассказчик выстраивает ситуацию, параллельную истории Иакова: как Иаков обманул Ицхака, исполняя желание матери (и таким образом получил благословение), так и Лея обманывает, исполняя желание отца (и таким образом получает Иакова в мужья). Она – верная “ученица”, и она же – орудие, с помощью которого Иакова наказывают свыше. Рассказчик “заполнил пробел” в библейском рассказе, ведь любой читатель Писания спрашивает себя, что думала Лея, когда отец привел ее Иакову в ту ночь?
Остался один вопрос: почему местные жители обманывают Иакова? История о местных жителях – плод творчества рассказчика-толкователя и в этом находят выражение характерные для него идеи. В ответ на вопрос о темноте местные жители укоряют Иакова в бесстыдстве. Это насмешка и издевательство над иноземцем, которого легко обмануть и обидеть (откуда Иакову знать обычаи устройства брачного чертога в Харане?). Они не просто сообщают факт: “Не поступают так в нашей местности, не зажигают светильников в брачных покоях”, – но стараются выставить Иакова на позор. Но тогда почему они, обманывая Иакова, прославляют его весь день песнопениями и упоминают благословение, которое он принес в их местность? В обоих случаях Иаков обманут, но как понимать разницу в линии поведения жителей? Вернемся к тому, что второстепенные герои рассказа распевают “hи лия, hи лия”. Местные жители придумали песенку, зная об обмане, связанном с подменой Рахели Леей. Они знают, что Лаван боится разоблачения. Лаван слышит песню, и его сердце не может не трепетать от ужаса – вдруг Иаков поймет! Они наказывают Лавана за обман с залогами. Они понимают, что если прямо запоют: “Это Лея”, – то нарушат свое обещание, а потому поступают двусмысленно, желая и подразнить Лавана, и обмануть Иакова. Теперь становится понятно, почему они так вели себя в связи с брачными покоями: на протяжении долгих часов они находятся вместе с Иаковом, а Лаван в это время пребывает в мучительном беспокойстве: чем кончится дело? Местным жителям удается обмануть одновременно и Лавана относительно своих намерений, и Иакова относительно невесты. После того, как местные жители добиваются своего, они открывают свое истинное лицо, позоря Иакова. Лаван может облегченно вздохнуть, а Иаков остается в смятении и смущении. Вначале все было наоборот: Иаков был доволен, а Лаван пребывал в смятении и страхе.
Какова идея этого рассказа в “Берешит Рабба”? Похоже, автор стремился противопоставить Иакова всем остальным персонажам рассказа. Иаков, осмеянный хитроумными арамеянам Междуречья, и отчитанный собственной, не очень желанной женой, тем не менее “праведник.” Это неоспоримо и в глазах рассказчика, и изречено устами героев, с которыми он не солидаризируется в целом: “В награду за твои заслуги нам ниспослано благо.” Будучи праведником, Иаков тем не менее все еще несет ответственность за совершенный проступок против его брата Эсава. Из-за своих прошлых проступков он считается “учителем” обманщиков и получает за это и упрек от своей новообретенной жены, и всю сумму страданий на собственном свадебном пиру. В наказание ему приходится жить среди обманщиков, он попадает в ловушку, расставленную злокозненными людьми, но остается праведным, и ему зачтены его заслуги.
Так мы сравнили два подхода классических еврейских экзегетов к женитьбе Иакова. Согласно первому, апологетическому, в этом событии, как и во всех моментах жизни патриархов, все должно быть благостно и чинно, ведь они фундамент грядущих событий. Согласно второму, жизнь патриархов — это своего рода парадигма, рассказанная в качестве урока, с которой следует сопоставлять последующие рассказы, в некоторые из которых вплетены жизни потомков Иакова. А жизнь, как известно, нередко является рассказом не очень чинным и не совсем благостным. Нужно, однако, постараться извлечь из нее урок и по возможности избежать ущерба.