Иерусалимские окна
Если создание Тель-Авива можно сравнить с прорубанием окна в Европу (помните пластинку нашего детства: «Что же, они так всё в окно и лазают»?[cm id='22899']1[/cm]), то вечный город Иерусалим напоминает нам о совсем ином окне – о самом первом окне, упомянутом в Книге Книг: «В шестисотый год жизни Ноаха… разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились» (Быт. гл.7).
Живешь в этом городе и за повседневной суетой забываешь порой о том, что всё в нем не совсем такое, как в любом другом месте на Земле. И вдруг происходит некий едва заметный сдвиг, и вот уже окна иерусалимские, такие, вроде бы, привычные, словно начинают отворяться. И кажется, это уже вовсе и не окна в знакомых домах, а те самые окна небесные, из которых вот-вот хлынут невмещаемые нашим сознанием потоки неведомого света. Ведь что бы ни происходило в мире, как бы ни страшили нас средства массовой информации, в одном мы можем быть уверены: «Когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке; и Я вспомню завет между Мой и между вами, и между всяким живым существом… и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти» (Быт. гл.9).
Чтобы понять, что происходит во внешнем мире, нужно открыть иерусалимское окно изнутри, как Ноах открыл окно в крыше ковчега по прошествии сорока дней.
Чтобы увидеть отражение собственных мыслей и услышать, как бьется сердце мира, нужно вглядеться в иерусалимские окна снаружи и вслушаться в легкое дребезжание подрагивающего от мерного течения вечности стекла.
А может быть, всё дело в том, что весь Иерусалим – это не что иное как ковчег, в котором каждой твари по паре. И потому все окна этого вечно продолжающего куда-то плыть города такие же разные и странные, как и каждый из нас, а все вместе создают то самое неоднородное единство, которое гордо именуется родом человеческим.
© Фото: Гали-Дана Зингер