О суррогатном материнстве, левирантном браке и обряде “Халица".
Начало книги Берешит на протяжении нескольких недельных разделов описывает историю зарождения еврейского народа. В разделах от Лех Леха до Ваешев речь, собственно, идет об истории нескольких поколений одной пока весьма немногочисленной семьи, разрастающейся по мере рассказа. И именно немногочисленность семьи и стремление обзавестись долгожданным потомством побуждает ее членов порой прибегать к помощи тогдашнего аналога ”суррогатного родительства”.
Первой из библейских героев отчаяние толкает на этот шаг супругу Авраама Сару: несмотря на обещание Бога сделать Авраама прародителем потомства, обилием подобного звездам и морскому песку, их многолетний брак по-прежнему остается бездетным. Следуя древнему месопотамскому обычаю, зафиксированному еще в своде Законов Хамураппи (см. статью к предыдущему недельному разделу — Прим. ред.), она решается дать супругу возможность завести наследника от связи с собственной рабыней:
«А Сарай, жена Аврама, не рожала ему, а у нее рабыня египтянка, по имени Агар. И сказала Сарай Авраму: ”Меня, вот, Бог лишил плодородия; войди же к рабыне моей, может быть, будет у меня потомство благодаря ей”. И согласился Аврам с Сарай». (Берешит 16: 1-2)
Через два поколения в аналогичной ситуации к помощи суррогатной матери, своей рабыни, прибегает Рахель — любимая, но бесплодная жена Яакова, внука Авраама и Сары.
«И она сказала: ”Вот служанка моя Бильга: войди к ней, пусть она родит на колена мои, и будет потомство у меня благодаря ей. И она дала рабыню свою Бильгу в жены, и вошел к ней Яаков. И зачала Бильга, и родила Яакову сына. И сказала Рахель: “рассудил меня Всесильный, и услышал мой голос, и дал мне сына”». (Берешит 30: 3-7)
Как мы увидим, “суррогатное” материнство обеих рабынь, задуманное их госпожами, в дальнейшем обернется настоящим. И сын Агар Ишмаэль, и сыновья Бильги и Зилпы далее в тексте Торы
все же называются по именам своих родных, а не приемных матерей. Вместе с тем долгое время остававшиеся бесплодными Рахель и Сара вознаграждены рождением собственных сыновей.
Интересно, что подавляющее большинство современных раввинских авторитетов в случае суррогатного материнства определяет в качестве матери именно ту женщину, которая выносила и родила младенца, а не ту, “на чьи колени” она родила.
Выражая желание стать матерями с помощью своих рабынь, и Сара, и Рахель употребляют идиоматическое выражение, обычно переводимое как “будет у меня потомство благодаря ей”. Буквально же выражение יבנה ממנה означает “построю я от нее (через нее)”. Сходное выражение используется в начале Шмот, следующей книги Пятикнижия, когда Бог награждает отважных еврейских повитух, “строя им дома” (Шмот 1:21). Очевидно, что под домом подразумевается семья или род.
Отсутствие потомства, невозможность “построить свой дом”, воспринималось человеком эпохи праотцев как личная и общесемейная трагедия. А безвременная кончина человека, не оставившего потомства, воспринималась как двойная трагедия. Закон, приводимый в книге Дварим, предлагает выход из этой, казалось бы, безнадежной ситуации:
«Eсли жить будут братья вместе, и умрет один из них, а сына нет у него, то пусть не выходит жена умершего за человека чужого, вне семьи: деверь ее пусть войдет к ней и возьмет ее себе в жены. А первенец, которого она родит, будет числиться по имени умершего брата его, и не сотрется имя его в Израиле» (Дварим 25:5-7).
Обычай, обязывающий брата или другого близкого родственника покойного брать в жены его вдову, носит название “левиратного брака” (от лат. levir — деверь) и встречается во многих культурах, в том числе у соседей древних евреев, хеттов (где он был также законодательно закреплен). Обычай, принятый в Древней Индии и документально закрепленный в Законах Ману, предписывал брату покойного сойтись с его вдовой, не вступая с ней в формальный брак, в целях рождения ребенка, отцом которого будет считаться покойный (см. эпизод из Махабхараты, в котором мудрец Вьяса, единоутробный брат царя Вичитравирьи, входит к его вдовам, чтобы те зачали сыновей-наследников).
В отличие от хеттского и древнеиндийского законодательства, Галаха, еврейский религиозный закон, возлагает обязанность вступить в левиратный брак с вдовой (иббум — יבום) исключительно на единокровного брата, а не на другого близкого родственника покойного (единоутробный брат от левирата освобожден). В случае, если покойный был женат сразу на нескольких женщинах, закон распространяется только на одну из них.
Как мы видим из истории с одним из старших сыновей Яакова Йегудой и его невесткой Тамар, изложенной в недельном разделе Ваешев (Берешит 38: 1-30), в эпоху праотцев обычай левиратного брака распространялся не только на брата, но и на отца и, возможно, других близких родственников покойного. Тамар, овдовевшая после смерти первенца Йегуды Эра, вступает в левиратный брак со следующим по старшинству братом, Онаном, но Бог умерщвляет его за то, что, не желая “дать потомство брату своему”, он производил акт, впоследствии названный его именем. Опасаясь за судьбу третьего сына, Шелы, и ссылаясь на его малолетство, Йегуда велит невестке жить покамест вдовой в доме отца. Тамар, видя, что свекор не желает ее брака с Шелой, берет судьбу в свои руки, отдается самому Йегуде, который принимает ее за блудницу, и беременеет. Впоследствии, получив доказательства своего отцовства, Йегуда признает правоту невестки. Одному из родившихся в результате этого вынужденного левирата близнецов, Перецу, было суждено стать предком царя Давида.
Позднее, в Книге Рут в качестве родича, вступающего в брак с овдовевшей Рут, выступает Боаз, еще более дальний родственник ее покойного мужа, который не столько выполняет обязательную для него заповедь, сколько проявляет милосердие по отношению к вдове.
Естественно, на пути выполнения заповеди о левирате могли встать жизненные обстоятельства: брат покойного мог быть слаб здоровьем, уже состоять в браке, разница в возрасте между ним и невесткой оказывалась чересчур большой, и т. п. В случае отказа деверя практиковался обряд под названием халица (“разувание“):
«Но если не захочет этот человек взять невестку свою, то пусть выйдет невестка его к вратам, к старейшинам, и скажет: отказывается деверь мой восстановить брату своему имя в Израиле, не хочет он жениться на мне! и вызовут его старейшины города его, и будут говорить с ним. И если он будет настаивать на своем и скажет: не хочу взять ее, то пусть подойдет невестка его к нему на глазах у старейшин, и снимет башмак его с ноги его, и плюнет в лицо ему, и ответит, и скажет: так поступают с человеком, который не восстанавливает дома брата своего! И будет имя его в Израиле — дом разутого» (Дварим 25: 7-10).
Начиная с древности в синагогах всех еврейских общин хранилась специальная сандалия для проведения обряда халицы, изначально позорного для деверя — “отказника”, но постепенно все чаще воспринимавшегося как чисто символическое действие. Мнения раввинских авторитетов по поводу предпочтительности левиратного брака или халицы разделились еще в Средневековье: сефардские и восточные общины предпочитали брак, ашкеназские (не в последнюю очередь из-за запрета полигамии) — халицу. В 1950 году Верховный раввинат Израиля полностью запретил на территории государства левиратный брак, заменив его халицой.
Титульная иллюстрация: Вдова. Андерс Цорн, между 1882 и 1883 г. / Wikimedia