О мистических особенностях строительства Храма Соломона.
Согласно Писанию, когда царь Шломо приступил к строительству Храма, «то строился он из привезенных цельных камней, ни молота, ни топора, никакого другого железного орудия не было слышно в доме при постройке его» (Млахим I, 6:7). И уже в древности среди читателей и комментаторов не было единства, как следует понимать эти слова.
По мнению Флавия (Иудейские древности, 8:3:2), стены Храма были сделаны так искусно, что следы отделочных работ были совершенно незаметны: «Вся внешняя отделка храма была сделана из удивительно искусно и точно обтесанных камней, которые так плотно и легко были пригнаны друг к другу, что никто не мог бы заметить следа молотка или какого-либо другого инструмента. Невзирая на все это, здание отличалось чрезвычайною легкостью и соразмерностью, и вся гармоничность его казалась скорее естественною, чем результатом требований искусства». Аналогичного мнения придерживались и некоторые мудрецы, другие же полагали, что «обрабатывали снаружи, и вносили внутрь» (Сота, 48б). — т.е. звуков не было слышно в самом строящемся Храме, а не во время работ. Более фантастическую версию мы находим в апокрифическом «Завещании Соломона» (I-V век н.э.), согласно которому царь поручил обработку камней демонам, над которыми имел власть.
Однако согласно наиболее популярной версии, Шломо использовал для работы шамира — чудесное существо, сотворенное вечером шестого дня творения, накануне первой субботы.
Зачем был нужен шамир? Для камней эфода, ибо учили: не пишут на этих камнях чернилами, ибо сказано: «Резьбой печати врежь на обоих камнях» (Шмот, 28:11), и не режут ножом, ибо сказано: «В оправу» (там же, 20). Что же сделал [Моше]? Написал на них чернилами, принес Шамира, показал ему снаружи, и [камни] раскрылись сами собой, подобно инжиру, что раскрывается летом, и ничего не пропадает, или же — как долина, что раскрывается в дни дождей, и ничего не пропадает.
Псахим, 54а
Согласно одной из легенд, шамир обитал в раю, и по приказу Шломо был доставлен оттуда орлом. Однако согласно более известной версии, для того, чтобы добыть чудесную тварь, потребовалась специальная сложная операция. Сначала к Шломо привели демона и демоницу, которые сказали, что про шамир может знать князь демонов Асмодей:
Сказал [Шломо]: ничего не хочу от тебя, но желаю построить Храм, а потому нужен мне шамир. Сказал [Асмодей]: не в моих он руках, но в руках Князя Моря, который не дает его никому, кроме Дикого Петуха, с которого берет клятву.
Что делает с ним петух? Берет на гору, где не растет никакой травы, кладет на вершину скалы. Скала раскалывается, и тогда берет он семена деревьев, приносит, кидает в расщелину, и они прорастают.
Нашли они гнездо Дикого Петуха, в котором сидел птенец, и закрыли стеклом. Прилетел Петух, хотел разбить его, и не смог. Полетел он, принес шамира, и положил на стекло. Закричал тогда Бенаяѓу — [петух] уронил [шамира], и он подобрал его. Полетел Петух, и убил себя, ибо поклялся.
Гитин, 68а
Упоминание о диком петухе/удоде заставляет вспомнить сюжет, который появляется у римского поэта Клавдия Элиана (170 – после 222 н.э.). Однажды удод свил гнездо в трещине одной старой стены. Хозяин заделал эту трещину. Удод, обнаружив, что не может подобраться к своим птенцам, улетел на поиски растения лба. Принеся его, он приложил его к замазанной трещине, и та тотчас раскололась вновь, и удод проник внутрь. Затем птица улетела за пищей, и хозяин опять произвел починку стены. И снова удод устранил возникшее препятствие с помощью того же средства. То же самое повторилось и в третий раз. Похожее сообщение мы находим у Плиния Старшего ( Естественная история, кн. 10). По его словам, «Демокрит сообщил, а Теофраст поверил этому, что существует трава, от соприкосновения которой с деревом, когда ее поднесет к нему названная нами выше птица (дятел) из дерева выскакивает вогнанный в него пастухами клин».
В средние века сюжет о шамире, в разных вариациях был чрезвычайно популярен в Европе. К примеру, в «Римских деяниях» рассказывается, как император Диоклетиан, гуляя однажды по лесу, заметил гнездо большой птицы, которую на латыни называют struchio calemi, т.е. страус. Император взял гнездо с птенцами с собой во дворец и поместил его в стеклянный сосуд. Увидев это, мать скрылась в лесу, и через 3 дня вернулась во дворец и принесла в клюве червяка, который назывался thumare. Она уронила его на стекло, которое разбилось вдребезги, и птенцы улетели прочь.
Знали эту историю и на Руси — в древних рукописях исследователи нашли апокриф «Суды Соломона», где приводится сюжет о Соломоне и Китоврасе, т.е. кентавре:
И сказал ему Соломон: «Не по прихоти своей привел я тебя, но чтобы спросить, как строить Святая Святых. Привел тебя по повелению Господню, так как не позволено мне тесать камни железом». И сказал Китоврас: «Есть малый птичий ноготь по имени Шамир. Хранит его полевой петух в гнезде своем на горе каменной в пустыне дальней». Соломон же послал боярина своего со слугами своими, по указанию Китовраса, ко гнезду. А Китоврас дал боярину прозрачное стекло и наказал ему спрятаться у гнезда: «Когда вылетит кокот, закрой стеклом этим гнездо». Боярин пошел к гнезду; а в нем — птенцы маленькие, кокот же улетел за кормом. И он заложил стеклом устье гнезда. Немного подождали, и кокот прилетел, захотел влезть в гнездо. Птенцы пищат сквозь стекло, а он к ним не может попасть. Хранил он Шамир на некоем месте, и принес к гнезду, и положил на стекле, хотя его рассадить. Тогда люди крикнули, и он выпустил. И, взяв, боярин принес к Соломону.
