Бел и Дракон

Одним из самых увлекательных сюжетов в литературе ветхозаветных псевдоэпиграфов является история о борьбе пророка Даниила с культом «Бога-дракона». В мифологии многих народов легенды о драконах и противоборство с этими загадочными и ужасными животными занимают значительное место. До XVIII века существование драконов считалось доказанным фактом, а многочисленные легенды лишь подтверждали истинность повествований об этих опасных существах. Первые описания борьбы с драконами известны из культуры древнего Шумера. Исследователь шумерского эпоса и культуры С. Крамер пишет:

«Поскольку тема борьбы с драконом возникла в Шумере уже в III тысячелетии до н. э., мы имеем все основания предполагать, что многие детали этих легенд, как греческих, так и раннехристианских, восходят к шумерским источникам. В настоящее время нам известны по крайней мере три варианта уничтожения дракона, существовавшие у шумеров более трех с половиной тысяч лет назад. В первых двух вариантах противниками дракона выступают боги — бог воды Энки, весьма похожий на греческого Посейдона, и бог южного ветра Нинурта. Но в третьем мифе это смертный, герой Гильгамеш, далекий прообраз св. Георгия»[1].

В литературе народов Востока и Запада драконы олицетворяют мудрость, коварство и жестокость и являются некой альтернативой человеческой цивилизации. В Пятикнижии нет столь любимых в других эпосах историй борьбы с драконами, хотя и упоминается легендарный морской змей Левиафан, под шатром из шкуры которого праведники будут восседать в раю, вкушая мясо легендарного быка Шора.

Литература неканонических ветхозаветных произведений не упоминает о мифических чудовищах и драконах. Исключением является известное в христианском мире дополнение к Книге пророка Даниила. История о драконе не является там отдельным рассказом, а служит неким логическим продолжением повествования о борьбе пророка против язычества; монотеизм возвеличивается, а идолопоклонство народов Вавилона осмеивается и осуждается.

Божество Бел, пророк Даниил и дракон. Иллюстрация рукописи XV века «Ars Moriendi», Марсель, Франция

Псевдоэпиграф повествует о разоблачении пророком Даниилом жрецов медного идола Бела, служение которому требовало ежедневных приношений в «двадцать больших мер пшеничной муки, сорок овец и вина шесть мер».

Божество Бел (Вил) занимал центральное место в пантеоне богов Вавилонии, поэтому Даниил обладал немалым мужеством и верой, когда решился на борьбу против него. Исследователь Д. Садаев отмечает значение Бела:

«Бог Энлиль (Бел) как у шумеров, так и у аккадцев чаще всего выступает как царь богов. Его город Ниппур считался священным центром Шумера. Когда во II тысячелетии до н.э. возвысился Вавилон и местные жрецы захотели провозгласить своего бога-покровителя Мардука повелителем других богов, то они стали утверждать, что Мардук и Бел разные имена одного и того же божественного существа. Отсюда ясно видно, каким огромным влиянием пользовался культ этого бога»[2].

Царь Вавилона недоумевал, почему Даниил отказывался служить Белу (Вилу), и вопрошал: «Не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?». Даниил в ответ улыбался: «Не обманывайся, царь; ибо он внутри глина, а снаружи медь, и никогда ни ел, ни пил».

Сумев хитроумно доказать, что приносимые жертвы идут лишь на пропитание 70 семей жрецов, а не на нужды медного истукана, Даниил завоевал уважение царя и ненависть священнослужителей. Именно разоблачение этого идолопоклонства и привело пророка Даниила к следующему испытанию: борьбе с культом живого Дракона. Псевдоэпиграф описывает развитие событий, приведшее к новому этапу противодействия идолопоклонству, так:

«И, разгневавшись, царь приказал схватить жрецов, жен их и детей, и они показали потаенные двери, которыми они входили и съедали, что было на столе. Тогда царь повелел умертвить их и отдал Вила Даниилу, и он разрушил его и храм его. Был на том месте большой дракон, и Вавилоняне чтили его. И сказал царь Даниилу: не скажешь ли и об этом, что он медь? вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что этот бог неживой; итак поклонись ему».

В большинстве легенд народов мира кульминацией борьбы с драконом стал бы поединок рыцаря с огнедышащим чудовищем. Но в Книге Даниила главным является вовсе не предполагаемый поединок, а борьба с заблуждениями идолопоклонства. Пророк, не используя меч и щит, действует решительно и просто:

«Тогда Даниил взял смолы, жира и волос, сварил это вместе и, сделав из этого ком, бросил его в пасть дракону, и дракон расселся. И сказал Даниил: вот ваши святыни!»[3]

Естественно, что такая бескомпромиссная борьба пророка с язычеством вызвала гнев жрецов и паствы, которые в категорической форме потребовали наказать Даниила. Сочувствующий пророку царь был вынужден бросить Даниила в ров с семью голодными львами. Всевышний пришел на помощь Даниилу, послав к нему чудесным путем пророка Аввакума из Иудеи, чтобы накормить голодного пророка похлебкой. Когда же через семь дней царь подошел ко рву, то увидел лишь присмиревших хищников и невредимого Даниила. Поразившись чудесному избавлению пророка и осознав этот факт, как подтверждение верности идей монотеизма, царь велел бросить в ров жрецов культа Дракона, которые были немедленно растерзаны голодными львами.

Даниил и Аввакум. Юлиус Шнорр фон Карольсфельд, гравюра

Данный текст не вошел в канон книги Даниила в Танахе, но присутствует в Септуагинте и считается в католицизме и православии неканоническим добавлением к книге Даниила. До нашего времени этот псевдоэпиграф дошел в греческом и арамейском переводах, причем, арамейский перевод признан большинством ученых наиболее древним. Согласно исследователю К. Муру, первоначальный текст был создан именно на арамейском языке примерно в VI веке до н.э. в Эрец Исраэль, а после был переведен на древнееврейский и греческий языки[4]. Среди христианских богословов это неканоническое дополнение к книге Даниила считается важным, так как в нем утверждается бескомпромиссная борьба с языческими «богами». В то же время, некоторые православные теологи (например, А. Лопухин, А. Петровский и другие) отмечали крайнюю «неисторичность» этого дополнения. К примеру, А. Лопухин отмечал:

«Сомнительна со стороны исторической достоверности и вторая половина 14 гл., – повествование о драконе. Очевидная неправдоподобность его видна из того, что оно считает пророка Аввакума современником Даниила (ст. 33). В действительности, Аввакум жил задолго до нашествия Халдеев на Иудею, так как характеризует их, как народ совершенно еще неизвестный его слушателям (Авв 1:6-12), а самое нашествие изображает, как событие мало для них вероятное (1:5-6). Пророк Аввакум считается младшим современником Исаии, но не Даниила»[5]. 

Несмотря на эти замечания, в православном богослужении по прежнему продолжают читать молитвы, где упоминается борьба пророка со «змием» и факт кормления Даниила похлебкой, принесенной Аввакумом.

Пророк Даниил во рву. Мозаика в Осиос Лука, 12-13 вв.

Интересно проследить влияние этого псевдоэпиграфа на литературу мидрашей в иудаизме, ведь истории с подобным сюжетом есть в «Мидраш Раба», Иерусалимском Талмуде и «Мидраше Танхума». Несмотря на некоторые изменения в содержании данной истории, темы низвержения идола, смерти бога-дракона и торжества монотеизма, являются основными идеями в пересказе аггадической литературы.

«Мидраш Раба» так описывает историю повержения идолослужения в Вавилонии:

«И вот ангелы Всесильного» – это Даниэль, «восходят и спускаются по ней» – который поднялся и вынул съеденное из его рта. Это, то что написано: «И посещу Вила в Вавилоне, и исторгну из уст проглоченное им…» (Иеремия, 51) Был один дракон у Новохудоносора и он заглатывал все, что ему кидали. Даниэль сказал Новохудоносору: дай мне право и я его посрамлю. Царь дал ему разрешение. Что он тогда сделал? Взял солому, спрятал внутри гвозди и бросил перед драконом, и пронзили гвозди его кишечник. Как сказано: «и исторгну из уст проглоченное им»[6].

Надо отметить, что мидраши не только повторяют историю посрамления идолов, но также широко используют и сюжет спасения Даниила от голодных львов во рву, куда пророка кидали неоднократно и согласно каноническому тексту Книги Даниила.

Интерес к этому псевдоэпиграфу заново возник в еврейской среде в XIX веке. Один из первых «маскилим», И. Зибенбергер (1797-1879) издал на иврите и на идиш книгу («Хаей Товия») в 1839 году, посвященную текстам, не вошедшим в канон Танаха, где пересказывается и история о борьбе Даниила с драконом. Автор книги утверждает, что еврейские мудрецы были хорошо знакомы с историей борьбы Даниила с драконом и разоблачением Бела. История Бела и дракона, хоть и не признанная каноническим произведением в Танахе, послужила основой для устного народного творчества и продолжает оставаться частью фольклора еврейского народа.