Внемлите, небеса,

Внемлите, небеса, и далее – небо и земля призываются в свидетели (ср. выше, 31: 28). Тигай утверждает, что земля и небо не служат свидетелями заключенного договора (и соответственно – возможных его нарушений), а просто слушателями песни, залогом ее сохранения в веках, а может, упоминаются в качествериторического приема (Tigay: 299,510). По первому слову текста он известен в еврейской традиции и израильской библеистике как песня “Внемлите” (шират haaзину). Подобно другим образцам архаической библейской поэзии – Песни у моря (Исх 15: 1-18) и Песни Деворы (Суд 5), в песне “Внемлите” каждая строка делится на два полустишия, между которыми чаще всего существует отношение синонимического параллелизма. Однако, в отличие от упомянутых двух текстов, песня традиционно записывается не способом “плитка на кирпиче и кирпич на плитке” (см. комментарий к Суд 5: 1), а способом “плитка на плитке и кирпич на кирпиче”, т. е. полустишия располагаются друг под другом – первое под первым и второе под вторым. (См. видео – текст и исполнение на иврите: https://www.youtube.com/watch?v=ybDTS_SKydc&list=PLTmfu7GI_6GCRjw6FZ1tBvu_l672_BItI&index=1 – Прим. ред.)

С точки зрения композиции песня состоит из вступления (стихи 1-3), трех частей (соответственно, стихи 4-15, 16-27, 28-39)  и заключения (стихи 40-44). Три основные части песни посвящены соответственно милости Бога к Израилю, непослушанию евреев и причинам того, что Бог не будет полностью уничтожать еврейский народ. Такое членение песни было предложено еще в 18 веке Мозесом Мендельсоном в его известном комментарии “Беур” (цит. по Leibowitz: 332-334). Согласно некоторым исследователям, песня принадлежит жанру «договорного иска» (рив на иврите, однако это слово не употребляется в песне ни разу). И действительно, песнь по структуре отчасти напоминает договор – историческое введение, установление связи между богом и народом, неверность народа, угрозы и обещания со стороны бога. Однако, как отмечает Тигай, слово «договор» нигде не упоминается, и отношения носят характер скорее родственный (отец – сын), чем юридический (сюзерен – вассал) (Tigay:510).